Невинность в жертву

— В общем, его постигла страшная участь, — мать бледнеет. — Но я не это пришла тебе сказать, а кое-что другое. Очень важное. Хочу, чтобы ты немедленно привела себя в порядок и спустилась в гостиную. Тебя кое кто ждет.

Рустам?

Мои зрачки расширились от радости.

Даже вчерашняя жуткая ночь отходит на второй план.

Может это он?

Он все-таки решил взять меня в жены, а не сестру… Ведь это я провела с ним несколько жарких ночей. А сестра ничего не сделала, чтобы удовлетворить и порадовать мужчину, который решил спасти нас от долгов и жуткой гибели.

Она всех нас подставила. До смерти.

Это чудо, что мама сумела выкрутиться.

Но чудо не для всех…

— Жду. Поторопись.

Цокая каблуками, мама уходит, плотно прикрыв дверь. Сейчас только девять утра, а она уже для кого-то прихорошилась. Наверно точно Рустам пожаловал, чтобы признать то, что он погорячился.

На душе кошки скребут, нужно отпустить угнетающие мысли. Слава не был мне другом, но сам факт, что человека разорвали на куски, внушает дикий ужас.

Да, Айдаров и правда опасный тип.

Не дай боже нам ещё раз его разозлить.

Распахиваю створки гардеробной, думаю, чтобы мне надеть. Что-то нежное, говорящее о том, что я всё еще чистая и невинная девушка. Но это не так… В то же время мне хочется сохранить образ скромницы.

Выбор пал на свободное платье нежно-лилового цвета из мягкой и дорогой ткани. Моё любимое. Рустаму оно обязательно понравится!

Надев платье, я распускаю волосы и быстренько их укладываю. Пока я привожу себя в порядок, замечаю, что в душе становится намного легче.

Я ждала Рустама. Мечтала, что он явится за мной и передумает. Возможно, с сестрой у него не заладилось. Он думал только обо мне…

Как маленькая девочка я лечу в припрыжку к лестнице, спускаюсь вниз, улыбаясь, и замираю.

Что?

Эдуард Яковлевич?

Давний друг нашей семьи.

Сидит напротив мамы на кресле, возле хрустального столика, с удовольствием о чём-то беседует, лакая чай из фарфоровой чашки, обрамленной золотом.

Зрелый мужчина. Даже очень. В его волосах уже полно седины, а на лице выступили сухие морщины. Глаза уставшие, побелевшие с годами до белесо-серого цвета. Он сидит на диване, опершись на подлокотник, и вдруг замечает меня.

Замолкает.

Начинает жадно рассматривать.

Теперь я вижу, что его пустые глаза наполняются странным блеском.

— Здравствуйте, — улыбка испаряется, на смену счастью приходит ощущение опасности.

— Здравствуй, Мия. Очень рад тебя видеть. У меня для тебя кое-что есть, — хрипло молвит мужчина, подзывая меня рукой.

— Ну же, милая, иди, — мама натянуто улыбается.

Я несмело подхожу ближе, морщась от разочарования, мужчина протягивает мне маленькую бархатную коробочку.

— Открывая, моя милая, — Эдуард алчно облизывает сухие губы языком.

Делаю всё без желания, чтобы не обидеть важного господина, но интуиция кричит внутри, что не стоит этого делать.

Я открываю коробочку и падаю в какое-то тягучее болото, наполненное трясиной. Внутри коробки лежит обручальное кольцо с небольшим драгоценным камнем.

— Что это?

Не нравится мне все это!

Это ошибка, какая-то ошибка.

Старик приперся не по адресу!

Эдуард Яковлевич прочищает горло. Поднимается на ноги, не сводя с меня пристального, жадного взгляда, вкрадчиво произносит:

— Выходи за меня, Мия. Станешь моей женой?

Глава 17.

Нет, это шутка какая-то… Полный бред. Мама с ума сошла?!

— Простите, — глупо улыбаюсь, — это так неожиданно.

По затылку крупными каплями катится пот.

Мне становится слишком дурно, словно нас наглухо замуровали в доме, а кислорода осталось на пять минут.

— Мама, можно тебя на минутку?

— Да, конечно, — голос матери меняется.

Стукнув чашкой по столу, она направляется следом за мной в соседнюю комнату.

— Прошу извинить нас, Эдуард Яковлевич.

— Ничего, ничего, чай просто потрясающий, мадам! И ваши фирменные булочки с корицей несравненны, — бодро произносит он, сухими губами прикладываясь к горлышку чашки.

Отворачиваюсь, быстрее передвигаю ногами, чтобы не смотреть на эту неприятную картину.

Мы оказываемся в другой комнате, я плотно прикрываю дверь, оборачиваюсь, посылая матери укоризненный взгляд.

— Рустам разозлился на нас и дал меньше, чем обещал. Мы не погасили долг… Они придут за нами. Очень скоро.

— Что?

— Да, Мия. Мы все еще в западне. Прошу, ты должна это сделать. Ради нас! Ради папиного дома и того, что осталось в память о нем. Они обещали сжечь дом и нас вместе с ним. Мне пришло вчера сообщение с неизвестного номера…

— Но я не могу! Ты видела его? Видела Эдуарда? У него седина в волосах, он толстый, как пороховая бочка, от него неприятно пахнет — старостью и сигарами. Он передвигается, опираясь на трость.

— Да, кандидат не первой свежести, но у меня есть план. Это временно, Мия! Тебе даже спать с ним не придётся. Он же к тебе как к внучке будет относится, я уже с ним обо всем договорилась. К тому же этот осел импотент и сердечник. Дымит как паровоз. Проще простого! Не успеешь и недели с ним прожить, как старикан откинется, — коварно суживает она глаза, словно опять что-то задумала. — Ну же, соглашайся. Если что-то пойдет не так, обещаю, я вас быстренько разведу.