Невинность за свободу

Сглотнув ком, я опустила глаза, желая подчиниться дружелюбному велению кареглазого. Однако положив в рот кусочек мяса, я поняла, что не в состоянии его прожевать...

— Они портят тебе аппетит? — горячая рука скользнула по моей щеке, и я вскинулась, удивленно посмотрев на Рэми. — Ну, точно. Совсем испортили вкус... — задумчиво сетовал он. — Сейчас мы это исправим, — заговорщически шепнул мужчина: — Смотри, — я перевела взгляд в зал, и в следующее мгновение над мистером и окружавшими его девушками словно разразился тропический ливень.

Должно быть труба лопнула… Но как кареглазый мог это предвидеть?

— Рэм! Черт бы тебя побрал! — проревел хозяин. — Это же новый костюм!

Я перевела недоуменный взгляд на веселящегося мужчину, приходя к выводу, что его дом тоже напичкан разной неведомой мне техникой, способной показывать всякие фокусы.

— Настроение поднялось? — усмехнулся он, вместе со мной наблюдая, как барышни с визгами бросились наутёк из квартиры. — Надо бы закрепить результат, — хохотнул он, и я почувствовала, как на мой подбородок легли горячие пальцы, пока я не отводила глаз от насквозь промокшего и озлобленного хозяина.

Мистер таранил брата ненавидящим взглядом, но затем словно растерялся, даже рот почему-то приоткрыл, будто желая что-то сказать, но не находя слов. Я собиралась лишь на секунду взглянуть на Рэми, чтобы понять, что он такого задумал, из-за чего мой хозяин выглядит таким шокированным, когда вдруг обнаружила, что его лицо слишком близко:

— А теперь попробуем устроить фаершоу, — серьезно прошептал он в мой приоткрытый от удивления рот, и вдруг коснулся моих губ своими.

Я не удивилась.

Я просто оцепенела от шока, словно меня приморозило к месту.

Всего мгновение, и я уже было собиралась оттолкнуть наглеца, как вдруг он сам отпрянул, а мое внимание привлекла вспышка из зала, которая тут же заставила меня забыть об остатках поруганной чести.

— Хозяин! — я вскочила на ноги. — Там штора... горит!!! — хотела было броситься к мистеру, чтобы помочь, но твёрдая рука усадила меня обратно на стул.

— Ох-хо, братец, можно подумать, что ты ревнуешь, — засмеялся Рэми и на моего хозяина снова полился поток воды. — Остынь.

— Чееерт! — взревел мистер. — Что ты несёшь придурок? Просто дай моей еде поесть и не смей к ней прикасаться, без моего разрешения!

— Ну, во-первых: стоило мне отвернуться, как ты не побрезговал затолкать свои руки в мой «перекус». А во-вторых: аппетит-то твоей еде порчу вовсе не я, — он усмехнулся, а хозяин перевёл на меня взгляд полный недоумения.

Ничего не понимаю...

Либо у нас возник языковой барьер, либо эти двое действительно несут какую-то околесицу.

Я почувствовала, как от навалившегося волнения к горлу подкатила тошнота, но осознала, насколько все серьезно, только когда ощутила первый рвотный позыв. Стала хватать ртом воздух, пытаясь сдержаться.

Мистер нахмурился, тогда как Рэми, крепко схватил меня за плечи и, развернув на сто восемьдесят, направил к раковине.

Слава богу, ложная тревога. Вернее, мне просто нечем рвать.

— Сколько ты его не кормил? — возмутился кареглазый. — Мы же в ответе за смертных, которых приручили. Не считаешь?

— Заткнись! Это его затошнило от твоих мерзких поцелуев.

— Ничего не мерзкие! Из тех, на которые я способен, этот был наиневиннейшим.

— Черт, — пробормотал у меня над ухом хозяин, и я ощутила, как между лопаток легла его тяжелая рука. — Эй, ну ты как? — глубокий голос звучал непривычно мягко. Мистер повернул мудреный вентиль, и перед моим лицом в раковину хлынула вода. — Умойся, и садись хорошенько поесть, — его пальцы мелькнули под холодной струей, и в следующее мгновение я вздрогнула, когда влажная ладонь накрыла мою шею.

— Я принесу полотенце, — будто найдя повод удалиться, щелкнул пальцами Рэми, и поспешил скрыться за одной из дверей.

— Тебе лучше? — сухо спросил хозяин, продолжая мочить ладонь и протирать мою шею.

Я лишь молча кивнула.

— Рубашка намокла: сними, чтобы просохла.

Испугавшись нежданно оказаться раскрытой, я активно замотала головой.

— Тише-тише, — он слегка сжал мою шею, останавливая. — Это не приказ. Если тебе охота, ходи в мокрой.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а затем мистер потянул меня за локоть, помогая выпрямиться:

— Почему не сказал мне, что болен? Что голоден? — кажется, он снова злится. — Впредь обо всех своих недугах ты обязан сообщать мне!

— Простите. И за эту сцену... — мне было стыдно, ведь мама всегда говорила, что достойная женщина не позволит прикоснуться к себе другому мужчине. — Не знаю, что нашло на вашего брата...

Я замолчала, когда он измученно прикрыл глаза и стиснул челюсти так, что на его щеках задёргались желваки:

— Надеюсь, такого больше не повторится. Но если вдруг... я приказываю тебе ему вмазать! Понял? Ты — моя собственность, а значит, никому не дозволено прикасаться к тебе с этими вашими гейскими подкатами, — мистер выдохнул и указал на остывшую тарелку. — Теперь садись, поешь.

— А вы?

— Я... — он замялся, — эээ, ну да. Пожалуй, мне тоже нужно.

Они возвращались домой в полной тишине.