Невинность за свободу

— Как же мне уберечь тебя? Несмотря на все твои старания, все равно найдётся урод, который... Ладно. Главное, что ты в порядке, — промурлыкал он, накрывая мои ладони своими.

Он и не услышал, что я сказала?!

Я дернулась, желая поскорее вызвать доктора, но он не позволил мне убрать руки от своего лица.

— Да что вы творите?! Я говорю: у ВАС кровь!!!

— Я что-нибудь придумаю. Обязательно, — продолжал он, продолжая игнорировать мои слова. — А пока не отходи от меня ни на шаг.

Хмурые морщинки разгладились. Ещё один глубокий вздох. И на меня воззрилась пара чёрных глаз.

— Хорошо?

— Если я скажу «да», вы позволите помочь? — дрожа от беспокойства за его здоровье, прошептала я.

— Мне бы очень помогло, если бы я мог оставить тебя навсегда...

— Навсегда! Навсегда! Теперь позвольте мне остановить кровь, Эйден!

Он улыбнулся:

— В наших отношениях прогресс. Видимо самое время раскрыть о себе несколько фактов: у меня не может идти... — усмехнулся мистер, и, проведя по щеке рукой, вдруг очумевшими глазами уставился на свою ладонь, — кровь?

Осекся, непонимающе исследуя липкую субстанцию, на своих пальцах, и... разразился хохотом.

Какого черта с ним происходит?

— Смертный... — бормотал он, давясь от смеха. — Я смертный! Лучик, — он прихватил меня за затылок, и упёрся в мой лоб своим, — ты хоть понимаешь, что это значит?

Я лишь продолжала удивленно хлопать глазами.

Это ведь не значит, что он свихнулся?

— Я не останусь один... — прошептал он, перестав смеяться.

Отстранился. По его щеке продолжала струиться кровь, скапливаясь на гладковыбритом подбородке. Чёрные глаза метались по моему лицу.

— Никогда не буду один, — продолжал шептать он, глотая сбившееся дыхание. — Ты... ты, правда, останешься со мной?

Я, не задумываясь, кивнула, и он просиял от счастья.

— Только скажите, что это не боязнь крови вас так взволновала? Вы ведь не собираетесь сейчас как обычно свалиться в обморок? — боязливо спросила я, не находя других причин для столь бурной реакции.

— Как обычно? — Эйден вдруг остановил на мне вопросительный взгляд, и теперь я поняла, что снова ляпнула лишнего. — И как часто я падал при тебе в обморок?

— Б-было пару раз... не суть! У нас даже аптечки нет! — поспешила я перевести тему. — А у вас рана глубокая! Как бы зашивать не пришлось...

— Луч, — перебил меня мистер, вдруг посерьезнев. — Те часы, что ты принёс мне к озеру... ты ведь нашёл их в джунглях?

Я нервно сглотнула. Как он узнал? И почему вообще разговор вдруг пришёл к этому?

— Почему ты сразу не сказал, что это ты вытащил меня из леса? — мистер хмурился.

К нему вернулась память?

Вспомнив события тех дней, я обиженно закусила губу, и, поборов робость, выпрямилась:

— Так ведь... вы и слова мне сказать не дали!

— Точно... «нет смысла объясняться, когда не желают слушать», — повторил он когда-то брошенную мною фразу. — Поэтому ты постоянно молчишь? Прости. Если ещё не поздно, я хочу... я слушаю!

Да что это с ним?!

Он смотрел на меня не мигая, а его пальцы будто подбадривая, поглаживали мой подбородок. Нужно срочно что-то ответить. Он ведь ждёт. И кровь капает...

Но что я должна сказать?

Да, это я вытащила вас из того леса?

Или: я девушка, которая притворяется парнем?

А ещё хуже... тот, кто меня изнасиловал это — вы? Хотя, теперь, когда мои внутренности плавятся от каждого его прикосновения, язык не повернётся называть это насилием. Я сама ему отдалась. Блудня! Надеюсь он никогда этого не вспомнит! Стыдоба!

— Ну же, я ведь чувствую, что ты хочешь что-то рассказать, — допытывался мистер. — Чего ты боишься?

Его интонация не казалась приказной. Скорее просящая. Однако я не решилась рассказать ему всю правду.

Он прав — я боюсь. Боюсь, что он поймёт, какая я лгунья и прогонит.

— Я... — на ходу фильтруя информацию, заговорила я, — хотел сбежать из деревни, но наткнулся на вас в джунглях, пришлось вернуться. Вот и все...

— Ты тащил меня на себе? — требовал подробностей хозяин.

— Да, ничего сложного, — я отмахнулась, будто это не заняло много часов, — мне и потяжелее тела попадались. Ой, ну... Просто скручиваешь пышные ветки, правда пришлось подол оторвать, — ой-ей, вот же язык-помело. — В смысле, рубаху порвать... ну и тащить далековато, конечно... — я осеклась, заметив странное выражение на лице хозяина. — Что с вами?

— Почему? — казалось он был крайне изумлён. — Я ведь никто для тебя?

— А разве это повод бросать человека на верную смерть? — нахмурившись, удивилась я.

— Такая хрупкая... оболочка, для столь сильной души. Должно быть, ты действительно ангел.

Я было смутилась, но тут же кое-что вспомнив, рассмеялась:

— Вы бы видели лица местных, когда я притащила-л на площадь ваше тело. Они подумали, что у меня крыша поехала и я им покойника откопала-л, — заикаясь от своих оговорок, я продолжала беззаботно смеяться над своими ужасными воспоминаниями.

Теперь, когда он вот так держит в своих больших руках мое лицо, кажется мне ничего не страшно.

— Я с ног до головы в грязюке, и вы — в копоти и земле. Видеть бы их лица, когда «покойник» очнулся.

— Так чего ж не остался посмотреть? — заинтересовался хозяин.