Невинные убийцы. Как три обычные девушки стали кошмаром для нацистов и героями Второй мировой

Конечно, осуществить план на практике оказалось сложнее. Первой и почти непреодолимой проблемой было то, что ни Трюс, ни тем более Фредди не выглядели как «нацистские шлюхи», как выразилась Трюс позднее. Фредди распустила косички, но ее детское лицо и хрупкая фигура никак не годились для проститутки. Однако, если говорить начистоту, многие мужчины именно таких девиц и искали.

Следующий вопрос заключался в том, насколько им удастся маскировка. Смогут они вести себя как «нацистские шлюхи»? Чтобы правильно настроиться, Трюс с Фредди пошли в Харлеме в кинотеатр на «слащавую любовную картину», как назвала ее Трюс. Потом, у Андриссена, Трюс с Фредди попытались отработать свои будущие роли. Но даже после того, как Франс раскрасил Фредди лицо, нанес ярко-красную помаду, напудрил щеки, подвел брови и обрызгал ее дешевыми духами, та продолжала хохотать, и Кор тоже не мог сдержать смешков. Франс заметил, однако, что эсэсовца видели в «Хеенхеке» с самыми разными женщинами; Фредди и Трюс достаточно показаться там, чтобы он их заметил.

Они еще немного попрактиковались в ходьбе на высоких каблуках, а потом вместе направились в ресторан.

За столиками там сидели немецкие солдаты, но нужного эсэсовца среди них не было. Девочки, чувствуя себя неловко накрашенными и разодетыми, присели за столик рядом с немцем, потягивавшим джин, и хорошенькой медсестрой-голландкой, которая ела мороженое.

Франс дал им десять гульденов, чтобы сестры могли что-нибудь заказать в ожидании. Монеты жгли им карманы, а мороженое казалось ужасно соблазнительным в качестве времяпрепровождения. Официант сразу сообразил, кто они такие – подростки в дешевом маскараде, – и подозрительно уставился на сестер. Тем не менее он принял у них заказ, и вскоре Трюс и Фредди уже наслаждались своим мороженым.

Все закончилось крайне неприятной сценой. Эсэсовец так и не пришел, и, чтобы убить время в ожидании, девочки заказали еще по мороженому. Когда официант вернулся со счетом, там было написано – тринадцать гульденов и восемьдесят центов. Трюс и Фредди запаниковали. Они начали рыться в карманах, но на двоих вместе с мелочью у них набралось всего одиннадцать гульденов. Девочки извинились, официант обозвал их грязными потаскухами, и под гомон толпы сестер Оверстеген вышвырнули из кафе [89].

* * *

Два дня спустя они наткнулись на того эсэсовца на улице близ «Хеенхек». На этот раз без макияжа и высоких каблуков. Просто девушки, просто соблазнительные улыбки. В мгновение ока Трюс оказалась за столиком вместе с эсэсовским шифровальщиком. Она отослала Фредди обычными для старшей сестры словами «Поди поиграй где-нибудь», чтобы остаться с немцем наедине. Трюс знала, что Фредди будет держаться поблизости и в нужный момент помчится к Франсу и Кору сообщить, что игра началась.

Немец заказа себе пива, а Трюс – лимонад, который она потягивала, казалось, несколько часов. Ей мучительно было флиртовать с ним: эсэсовец был гораздо старше и выглядел очень властным. Кажется, ему было лет пятьдесят. От его улыбочек ее подташнивало. Она выкурила сигарету, и ей стало еще хуже. Она заметила, как он из-под очков пялится на ее грудь. Тошнота усилилась, но ему хотелось рассказать о своих медалях, и она выслушала его с должным вниманием.

Трюс понимала, что им пора идти. Она поведала немцу о «частной роще ее дядюшки» на Вагенвег. «Всего десять минут пешком, и там так романтично!» – убеждала она. Мужчина рассмеялся и сказал по-немецки, что Трюс, кажется, хочет познакомиться с ним поближе. Они поднялись со стульев; хозяин заведения сделал в адрес немца знак, от которого все вокруг расхохотались. Трюс покраснела до корней волос [90].

Выйдя на улицу, Трюс заметила, как Фредди садится на велосипед. Взглядом она дала сестре понять, что план в силе, и Фредди помчалась предупредить Франса и Кора, чтобы были наготове.

Трюс провела эсэсовца через парк к леску, продолжая флиртовать с ним, несмотря на отвращение. Годы спустя она все еще будет помнить его губы и руки. Ей было тяжело притворяться влюбленной из-за страха [91].

Она отбивалась от его объятий, пока они шагали по узкой тропинке к Вагенвег в сумерках, спустившихся на Харлем. «На улице темнело, и мне было нелегко вести его через лес. Любые кусты на De Hout [зеленой улице, ведущей к дому на Вагенвег] вполне бы его устроили», – вспоминала она [92].

Наконец, они дошли до особняка Андриссена, отмеченного парой статуй на улице перед домом. Трюс провела немца через ворота дальше, в темные глубины поместья, к пруду, где Франс устроил им с Фредди проверку несколько месяцев назад. Немец выжидающе уставился на нее, потом крепко прижал к себе. Она отчаянно боялась, но знала, что Франс поблизости, и на этот раз была рада услышать его голос.