Невинный сон

На следующий день после того, как Гаррик и Ева несколько часов бродили по старому городу, посетили собор Святого Эндрю и Американский посольский музей, Ева снова почувствовала себя изможденной; и второй вечер подряд Гаррик оставил ее в отеле и отправился бродить в одиночестве по узеньким улочкам и переулкам. Он вышагивал по ним, вбирая в себя ароматы и звуки Танжера, и ноги сами привели его на улицу, где жили Робин и Гарри. Спрятавшись в тени, он уставился на освещенные окна их квартиры, с нетерпением ожидая, что в окне мелькнет знакомый силуэт, надеясь хоть мельком увидеть… Что именно? Или кого? В нем зашевелилось какое-то новое чувство, и оно не было любопытством. Гаррика самого удивляло, насколько сильно его расстроило известие о том, что Робин позволила Гарри вернуться. Эта новость привела его в бешенство. Как Робин посмела? После того, что он сделал? Все то время, что он стоял в тени их дома, и по дороге назад к отелю пламя гнева разгоралось в нем все ярче и ярче.

В третий вечер Гаррик снова оставил Еву одну и на этот раз уже намеренно зашагал к месту своего назначения. Он твердо решил поговорить с ними всерьез. Его гнев до сих пор не утих. Не сказав ни слова жене, Гаррик рвался в бой. Он жаждал разоблачения. Он не понимал, почему стремится к нему, и не знал, как объяснить этот порыв Еве. Стемнело, и в городе вдруг стало непривычно тихо. Воздух словно застыл, и его неподвижность немного тревожила. Спускалась ночь. Гаррика не покидали сомнения, и он четко понимал, что надо возвращаться в отель к Еве, и тем не менее гнев гнал его вперед.

Он добрался до книжной лавки и обнаружил, что она не заперта. Поколебавшись с минуту-другую, он толкнул дверь и вошел внутрь. В нос ударил знакомый запах. Этот затхлый запах старых книг мгновенно напомнил ему, как в послеполуденные часы он не раз сиживал здесь с Козимо, пил чай, курил турецкие сигареты и беседовал с ним об искусстве, философии или политике. Гаррик провел рукой по корешкам книг и с любовным сожалением представил себя самого прежнего, совсем молодого. За последние несколько лет столько всего переменилось. Там наверху Робин и Гарри, наверное, готовят обед, или играют с сынишкой, или рисуют, или просто отдыхают. Гаррик на мгновение вообразил, что он сейчас предпримет. Он поднимется наверх, ворвется к ним в дом, вломится в их жизнь и не оставит камня на камне от их вновь обретенного семейного согласия. Перед ним на миг промелькнула эта сцена. Насколько далеко он зайдет? Что именно он собирается разоблачить? От страха его пробрала дрожь. А стоит ли это делать? Стоя в нерешительности в дальнем углу комнаты, он неожиданно услышал шаги на лестнице, поднял глаза и увидел, как мимо него к двери пробежал Гарри. Незамеченный, он наблюдал, как Гарри запер дверь и убежал, оставив его одного в лавке.

Гарри промчался мимо так быстро, что Гаррик не успел и опомниться. Он все еще боролся с сомнениями и даже не двинулся с места, когда тот пролетел мимо, словно метеор. Гаррик растерянно стоял в окружении книг и ругал себя за нерешительность. Робин и мальчик теперь были наверху вдвоем, и эта мысль погнала его вперед. На этот раз он не колебался; любопытство толкало его к лестнице, и он полез по ступеням. Каждый шаг его раздавался в полной тишине, и казалось, будто кроме него в доме никого не было, и все-таки Гаррик надеялся, что Робин где-то поблизости. Он распахнул дверь и, к своему разочарованию, обнаружил, что гостиная пуста. Робин в комнате не было. Не было в ней и мальчика.

Гаррик обвел взглядом низкую кушетку и составленные в углу картины. Он почувствовал запах еды, а на кухне заметил следы приготовлений к ужину: доску для резки овощей, кус-кус, полупустую бутылку джина. В ту минуту, когда он раздумывал, не приложиться ли ему к бутылке, началось землетрясение. Оно ударило по основанию здания, и ударная волна пронзила Гаррика с ног до головы. Его свалило на стену, и он покатился к ближайшему дверному проему. Стены начали трястись и качаться. Гаррика охватил бешеный испуг. Все кастрюли на кухне полетели на пол. Дверь духовки распахнулась, и оттуда вывалился увесистый кусок мяса. В гостиной трескалась и раскалывалась на куски посуда; висевшие на стенах тарелки слетели на пол, а стеклянный журнальный столик разбился вдребезги. В стенах и на потолке появились огромные трещины, которые увеличивались с молниеносной скоростью. Ни минуты не сомневаясь, что дом вот-вот рухнет, Гаррик, скользя и перекатываясь по полу, стал перемещаться к выходу. Он уже добрался до лестницы, когда взгляд его случайно скользнул по коридору, и через приоткрытую дверь спальни он увидел, что на постели кто-то спит.

Землетрясение вдруг прекратилось. Здание теперь покачивалось, словно дверь на разболтанных петлях. Гаррик стремительно ринулся в спальню. Он посмотрел на мальчика – своего сына – и с ужасом понял, что затишье было обманчивым. Стены снова заскрипели и застонали, а снизу послышался уже совсем иной шум, – это рушился фундамент здания.