Невинный трофей для охотника (СИ)

Единственно что хотелось сейчас, упасть в постель и забыться спасительным сном, но перед глазами мелькала девчонка, постоянно о чем-то спрашивая, и заливаясь краской, если ей приходилось смотреть на меня. Смутившись, предложила мне одеться, и на пылающих щеках проступили белые пятна. А вот это может быть проблемой. Не хватало еще одной “Аллы”, но с круглосуточным пребыванием, или хуже того — детской влюбленности.  Пользуюсь ее стеснением, подхожу вплотную, а клопенок, готова грохнуться в обморок. Наконец она сбегает из кухни, оставляя меня в долгожданной тишине.

***

Девчонка уснула или делает вид, что спит. Сжавшись в комок в самом углу постели, ближе к стене. Так спят дети, которые чего-то боятся. Так спал я, когда тетка уходила работать в ночь, оставляя меня одного. И я лежал, накрывшись с головой, прислушиваясь к каждому скрипу и шороху, задыхаясь под тяжелым ватным одеялом. Боялся пошевелиться и обнаружить себя перед чудовищем, затаившимся в одном из темных углов комнаты. А для девчонки это чудовище я. Нет, Соня не спит. Не дышит, ждет, когда я уйду.

Нужно признать, что злился я не на девчонку, а на себя. Своим присутствием она отбрасывала меня на много лет назад. В детство. Поднимала из глубины души острое чувство одиночества и растерянности. Именно растерянности. Сейчас она в моем доме, а дальше? Хоть недавно я пообещал себе распрощаться с ней с наступлением весны, то сейчас этот вопрос ставил меня в тупик. Да, я сохранил жизнь, но разве ее не ждет жалкое существование и неизбежная смерть в трущобах? Не этой зимой, так следующей, — мысль неприятно кольнула под грудиной. Я лишь отдалил неизбежное. Ей повезет если она найдет работу или мужика, что будет заботиться о ней. Если повезет… Стоп, — прикрыв ладонью рану, поплелся в спальню. Пусть скажет спасибо, что сейчас в тепле и безопасности, а дальше не моя проблема, — сказал себе уверенно, даже дважды повторил, чтобы закрепить мысль.

Рана дергала, периодически прожигая болью. Держала на границе между сном и явью, не давая полностью провалиться в спасительный сон.

Я подсознательно нашел замену сестре, — оглушенный догадкой, вырванной из контекста абсурдного сна, распахнул глаза, сел, спустил ноги с кровати и чуть было не вернулся к девчонке в комнату. Даже если и так, нельзя привязываться, — мысленно приказал себе. Нельзя. Ничем хорошим это не кончится, —  лег обратно, растирая лицо обеими руками.

Утро пришло с нестерпимой жаждой, жаром и ломотой в костях. Постельное белье мерзко липло к телу. Рана не напоминала о себе, а это очень и очень плохо. Поднялся, слегка повело. Дошел до ванной:

— Эй, Софья Алексеевна, освободи помещение.

Клопенок вылетела тут же, словно за ней кто-то гнался. Я закрыл за собой плотно дверь и снял повязку.

— Вот черт, — зловонная жидкость собралась под полупрозрачным пузырем прямо в ране. Склонился к раковине и принялся промывать. От стонов боли спасала только проснувшаяся мужская гордость: за кирпичной стеной гремела посудой девчонка.

Соня накрыла на стол. Придвинула ко мне тарелку с бутербродами, от одного вида еды тошнота подкатывала к горлу. Невыносимо хотелось спать, а спать сейчас нельзя, только и остается, что пить литрами жидкость и ждать, когда яд выйдет вместе с потом и мочой. Болтовню девчонки слушал будто сидя в бочке.

Несмотря на юный возраст и внешнюю беспомощность она слишком настойчивая, даже упрямая. Подумал, дам ей обработать рану, и клопенок от меня отстанет. Но нет. Скривившись и дыша через раз, девчонка проводила необходимые манипуляции. Смешно злилась на мои шутки и, кажется, не собиралась оставлять в покое хотя бы на полчаса. Кралась по коридору, замирала, склонившись над  кроватью, а меня  так и подмывало рявкнуть: “Не забудь проверить пульс”.

В какой-то момент потерял связь с реальностью и просто провалился в забытье. Черное, тягучее, что мучает тебя воспоминаниями и кошмарами, в котором секунда — вечность. Не знаю, что вырвало меня в реальность, но во рту стояла невыносимая горечь, а конечности и голова словно налились свинцом. Если бы не прикосновения чьих-то пальцев к моему лицу, решил, что я умер и попал в ад.

 — Еще немного, и обещаю, я от вас отстану на пару часов, — голос девчонки ударил по перепонкам.

— Ты меня хочешь отравить? — не смог сдержаться, чтобы не ответить. От горечи во рту набиралась слюна.

— Очень хочу, — причитала.

Попытался открыть глаза, осмотреться, но не смог. Могу сказать только одно: я точно жив. Боль, жжение, жажда. Поднял руку и тут же получил по ней шлепок.

— А ну, не трогайте, там повязка, — а голос клопенка сдавленный, на грани истерики. Она тихо шмыгнула носом, и беззвучно затряслась. Кажется, своим болезненным видом пугал ее до чертиков, если Соня не побоялась обрабатывать рану и идти ночью к ведьме.

— Я пить хочу, — произнес, наконец разодрав веки. До чего же ярко.

— Вы кого-то ждете? — доносится сквозь гул в голове.

— Нет, — Соня не услышала мой ответ. — Не открывай, — попытался крикнуть, но зашелся в сухом кашле.