Невиновен

– У Клайда была любовница, Эмма Лимей. Своего рода мамочка для девушек. Понимаю, как это звучит, но если вдуматься, что довелось нам пережить в прошлом… мы почти верили, что она доводится нам матерью. Клайд ее бил. Страшно бил. Когда проходил мимо, она вся сжималась. Мы видели. Тогда я этого не понимала, но унижения заставили нас ощущать какое-то родство с ней. Нам с Кимми она нравилась. Мы мечтали об одном – как бы сбежать в один прекрасный день. Часто говорили об этом. Я рассказала ей и Кимми о нашей с тобой встрече. О том, что значила для меня та ночь. Они слушали. Мы понимали, что этого никогда не случится, но все равно слушали.

За дверью раздался какой-то звук. Тихий крик или плач. Оливия вздрогнула.

– Это Итон, – сказал Мэтт.

– Он часто вскрикивает во сне?

– Иногда.

Они ждали. Дом вновь погрузился в тишину.

– Однажды мне стало плохо, – продолжила Оливия. – Никаких выходных нам не полагалось, даже если заболеешь. Но тошнота была такой, что я едва стояла на ногах. Ну и потом, если девушку вдруг вырвет на сцене, это вряд ли понравится зрителям. Поскольку Клайда с Эммой в тот день не было, я договорилась с парнем на входе. И он меня отпустил. Я отправилась в Пен – так мы называли стоянку трейлеров. Было около трех часов дня. Солнце палило. Кожу жгло как огнем. – Оливия печально улыбнулась. – А знаешь, что самое странное? То есть все странно, но до меня лишь сейчас дошло.

– Что?

– Степень вероятности. Тонкая грань, которая меняет все. Маленькие «если» превращаются в большие и значимые. Ну, уж тебе-то это известно лучше, чем кому бы то ни было. Если бы ты сразу тогда поехал домой. Если бы Дафф не разлил пиво. В общем, ты понимаешь.

– Да.

– Примерно то же произошло и здесь. Если бы я тогда не заболела, вышла бы танцевать, как обычно. За тем, пожалуй, исключением, что в моем случае разные люди толковали бы это по-разному. Но маленькое «если» спасло мне тогда жизнь.

Теперь Оливия стояла у двери и разглядывала круглую медную ручку с таким видом, точно собиралась бежать.

– Ну и что произошло, когда ты пришла в Пен? – спросил Мэтт.

– Там не было ни души. Девушки ушли в клуб, некоторые поехали в город. Обычно мы работали до трех часов ночи, а после отсыпались до полудня. В этом городке из трейлеров охватывала такая тоска, мы старались проводить там меньше времени. Когда я вернулась, вокруг стояла мертвая тишина. Открыла дверь в трейлер, и первое, что увидела, – кровь на полу.

Мэтт не сводил глаз с жены. Дыхание Оливии участилось, но лицо оставалось невозмутимым.

– Я стала звать на помощь. Глупо, наверное. Надо было бежать оттуда прочь. Не знаю… Еще одно «если». А потом осмотрелась. В каждом трейлере по две комнаты, первая проходная, где и находилась наша спальня на троих. Я занимала нижнюю койку. Кимми спала наверху, надо мной. У Кассандры, новенькой, кровать стояла в дальнем углу. Кимми была аккуратисткой. Вечно ворчала на нас за то, что мы не желаем как следует убраться. Пусть наша жизнь помойка, говорила она, но это вовсе не означает, что надо жить в дерьме. В трейлере полный разгром. Все ящики выдвинуты, повсюду свалена одежда. Кровавая полоса обрывалась возле постели Кассандры, и тут я заметила две ноги на полу. Я подбежала и остановилась как вкопанная. Кассандра была мертва. Я сразу поняла, даже щупать пульс не стала. Лежала на боку, в позе зародыша. Глаза открыты, смотрят в стену. А лицо… такое страшное, багровое, распухшее. На руках – следы ожогов, точно об нее тушили окурки. Руки связаны за спиной изоляционной лентой. Учти, Мэтт, мне тогда было всего восемнадцать. Возможно, я чувствовала себя старше, выглядела старше. Сказывался большой и горький жизненный опыт. Но ты вдумайся. Я, по сути, молоденькая девушка, стояла и смотрела на труп. С места двинуться не могла. Даже когда в соседней комнате послышался шум, а потом отчаянные крики Эммы: «Не надо, Клайд!» – Оливия закрыла глаза, глубоко вздохнула. – Я обернулась и увидела кулак, нацеленный мне в голову. Не успела увернуться, и удар Клайда достиг цели. Он разбил мне нос. Я услышала, как хрустнула хрящевая перегородка. Голова откинулась, и я упала прямо на убитую Кассандру, наверное, тогда это было самое страшное. Упасть на мертвое тело. Оно показалось липким. Я пыталась сползти. Изо рта и из носа лилась кровь.

Оливия замолчала, жадно и глубоко задышала, стараясь набрать побольше воздуха. Мэтт ощущал полную беспомощность. Он не двигался, не произносил ни слова. Дал Оливии возможность собраться с силами и продолжить.

– Клайд подскочил и уставился на меня. Его лицо… Я забыла сказать, обычно с него не сходила мерзкая усмешка. Мне часто доводилось видеть, как он хлестал Эмму по лицу тыльной стороной ладони. Знаю, тебе это кажется диким. Почему мы не вступались? Почему не пытались сделать хоть что-нибудь? Очевидно, просто привыкли, что он распускает руки. Считали это нормальным. Ты должен понять. Мы ведь не знали иных отношений.

Мэтт кивнул. В тюрьме все самое страшное, даже насилие, казалось привычным, почти нормой.