Невиновен

– Она давала вам деньги?

– Не мне. Приходу, – поправила ее мать Катерина. – Делала довольно щедрые пожертвования.

– Деньги были грязные?

Мать Катерина усмехнулась:

– А разве существуют иные?

– Значит, эта история с грудными имплантатами…

– Я уже знала об имплантатах. Она мне сама рассказала. И еще говорила, что если выяснится, кто она на самом деле, ее убьют.

– Но вы не ожидали, что так и случится?

– Все выглядело как смерть по естественным причинам. Сначала я хотела оставить все как есть.

– Что заставило вас передумать?

– Слухи.

– О чем?

– Одна из сестер призналась мне, что видела в келье сестры Мэри Роуз мужчину. Я сразу заподозрила неладное, но никаких доказательств не было. К тому же мой долг – защищать репутацию школы. Я желала, чтобы расследование было проведено тихо и не бросало бы тень на сестру Мэри Роуз.

– И пришли ко мне.

– Да.

– А теперь, когда вы узнали, что ее убили?

– Она оставила письмо.

– От кого?

Мать-настоятельница протянула Лорен конверт.

– От женщины, Оливии Хантер.

Адам Йетс был близок к панике.

Он припарковал машину на приличном расстоянии от старой пивоварни и ждал, когда Кэл выполнит роль чистильщика. Никаких следов он оставить не может. Оружие Кэла проследить нельзя. Номерные знаки на машине тоже ведут в никуда. Нет, какой-нибудь сумасшедший может опознать в великане, гнавшемся за женщиной, его помощника, но привязать Кэла к убитому бармену не получится.

Возможно.

Нет, никаких «возможно» быть не должно. Адам Йетс попадал и в худшие переделки. Версия следующая: бармен первым направил ствол на Кэла. Там должны остаться его отпечатки. На месте убийства можно оставить пистолет, который нельзя проследить. А через несколько часов они уже покинут территорию штата.

«Ничего. Как-нибудь прорвемся».

Кэл уселся рядом, и Адам заметил:

– Грязно сработано.

Кэл кивнул:

– Так уж вышло.

– Тебе незачем было палить в нее.

– Моя ошибка. Но позволить ей уйти было нельзя. Если вдруг всплывут подробности ее прошлого…

– Рано или поздно всплывут. Лорен Мьюз знает.

– Верно, но без Оливии Хантер это ни к чему не приведет. Если ее схватят, она будет стараться выйти сухой из воды. А это значит, что любой, кому не лень, начнет совать нос в то, что случилось много лет назад.

Йетс почувствовал, как в груди у него словно все оборвалось.

– Не хочу… новых жертв.

– Адам!

Он взглянул на великана.

– В любом случае теперь поздно, – пробормотал Доллинджер. – Разве ты забыл? Или они, или мы. Нам надо найти Оливию. Лично я собираюсь ее отыскать. Если Оливию арестуют другие агенты…

– Она заговорит, – закончил за него Йетс.

– Вот именно.

– Тогда объявим ее в розыск как важного свидетеля по делу, – предложил Йетс. – Позвони им, скажи, пусть перекроют все ближайшие аэропорты и вокзалы. И если обнаружат ее, чтобы трогать не смели, а прежде уведомили нас.

– Обязательно.

Адам Йетс обдумывал следующий ход.

– Так. Давай вернемся в окружную прокуратуру. Наверное, Лорен откопала что-нибудь любопытное по Кимми Дейл.

Они ехали минут пять, и вдруг зазвонил телефон. Кэл поднес трубку к уху и рявкнул:

– Агент Доллинджер! – А потом молча и внимательно слушал, что ему говорят. – Пусть приземляется. Посади ей на хвост Теда. Нет, повторяю, нет, даже приближаться чтобы не смел! Вылетаю следующим рейсом. – Он повесил трубку.

– Что?

– Оливия Хантер, – произнес Кэл. – Уже летит себе преспокойненько в Рино.

– Опять Рино, – буркнул Йетс.

– Да. Родной дом ныне покойных Чарлза Тэлли и Макса Дэрроу.

– И еще нашей пленки, полагаю, – заметил Йетс и резко свернул вправо. – Все стрелки указывают на запад, Кэл. Думаю, нам тоже надо смотаться в Рино.

Глава 51

Таксист работал на компанию под названием «Рино райдс». Он затормозил, обернулся и оглядел Оливию с головы до ног.

– Вы уверены, что это то самое место, мэм?

Оливия молча смотрела перед собой.

– Мэм?

С зеркальца заднего вида свисал на шнурке резной крест. Бардачок был обклеен открытками с молитвами.

– Это Сентер-Лейн-драйв, 488? – спросила она.

– Да.

– Тогда то самое место, – Оливия полезла в бумажник, дала таксисту деньги. Он протянул брошюру.

– Вам туда заходить не обязательно, – произнес он.

На обложке красовался Иоанн Павел II. Оливия выдавила улыбку.

– Иисус любит вас, – сказал водитель.

– Спасибо.

– Отвезу вас куда пожелаете. Причем бесплатно.

– Еще раз спасибо.

Оливия вышла из машины. Таксист проводил ее долгим тоскливым взглядом. Потом отъехал, и она махнула ему рукой. Оливия подняла голову, прикрыла ладонью глаза. Неоновая вывеска гласила:

«„Похотливый бобер“ – Танцуют голые девочки».

Ее стала бить нервная дрожь. Старая реакция, подумала она. Она ни разу не бывала в этом заведении, но хорошо знала, что там творится. Знакомая до боли картина – вся стоянка усыпана мусором. Знакомы были и мужчины, толпящиеся у подиума, приглушенный свет, липкий от частых прикосновений шест. Она направилась к двери, понимая, что увидит внутри.

Мэтт боялся тюрьмы, вернее, возвращения в нее. А это ее тюрьма.

Кэнди Кейн проживет еще один день.