Невиновный

Семейство Грега нашло признанного эксперта по прикусам в Канзасе, но Бриггс то ли был слишком занят, то ли слишком страдал похмельем, чтобы с ним поговорить. Он не провел предварительных бесед со свидетелями и, насколько знал Грег, потратил не слишком много времени, чтобы подготовиться к суду.

Поэтому судебный процесс превратился в сплошной кошмар. Штат вызвал двух «экспертов» по прикусам, один из которых закончил стоматологический факультет менее чем за год до того. У Бриггса не было ничего, что бы он мог противопоставить их показаниям. Присяжные совещались два часа и признали Грега виновным. Бриггс не вызвал ни одного контрсвидетеля, и жюри, просовещавшись всего час, вынесло приговор: смертная казнь.

Через тридцать дней Грега снова привезли в суд, чтобы объявить ему окончательный вердикт: высшая мера.

* * *

Дверь своей камеры № 9 Грег занавесил газетой, чтобы никто не мог его видеть. Он убедил себя, что находится вовсе не в камере смертника, а просто в своем маленьком коконе, где-то в другом месте, пережидает время, читая запоем и глядя в экран маленького телевизора, который передали ему родные. Он не разговаривал ни с кем, кроме Бегунка, который в первом же разговоре спросил Грега, не хочет ли тот купить немного марихуаны. Грег хотел.

Поначалу Грег не осознал, что несколько счастливчиков смертников вышли из «загона» живыми. Изредка апелляции срабатывали. Когда за дело брались хорошие адвокаты, когда судьи просыпались от спячки, случалось чудо, но никто не рассказал об этом Грегу. Он не сомневался, что его казнят, и, честно говоря, хотел, чтобы это случилось поскорее.

В течение полугода он покидал свою камеру только для того, чтобы помыться в душе – быстро и в одиночестве. Однако постепенно познакомился с одним-двумя заключенными, и его пригласили в прогулочную группу, чтобы поразмяться и пообщаться часок на свежем воздухе. Но стоило ему разговориться, как отношение к нему моментально изменилось в худшую сторону. Грег был редкостью в «загоне»: он решительно поддерживал смертную казнь. «Совершил самое страшное преступление – плати самую высокую цену», – громко проповедовал он. Для тюрьмы это было неслыханно.

У него также появилась раздражающая привычка смотреть «Ночное шоу» Дэвида Леттермана на полную громкость. Сном в «загоне» дорожат, многие заключенные полдня проводили в мире грез. Когда спишь, обманываешь систему. Время сна – это твое личное время, оно не принадлежит штату.

Осужденные убийцы не задумываясь угрожают убить снова, и до Грега вскоре дошли слухи, что его «пометили». В каждом каземате для смертников есть по крайней мере один босс и несколько человек, желающих им стать. Существуют группировки, воюющие между собой за власть. Они грабят слабых, часто требуя платы за право «жить». Когда Грегу пришло «предписание» платить ренту, он рассмеялся и послал ответную записку: он и гроша ломаного никому не даст за право жить в этой крысиной норе.

В «загоне» правил Соледад – это была кличка убийцы, некогда отсидевшего срок в знаменитой калифорнийской тюрьме. Соледад не одобрял положительного взгляда Грега на смертную казнь и терпеть не мог Дэвида Леттермана, а поскольку любой заслуживающий уважения босс должен быть готов убивать, Грег был выбран мишенью.

В «загоне» враги есть у всех. Драки здесь бывают кровопролитными и вспыхивают вмиг, порой без всякого повода. Пачка сигарет может стать причиной побоища во дворе или в ду́ше. Из-за двух пачек легко могут убить.

Грегу нужен был друг, чтобы страховать его тыл.

Первый визит Аннет в Макалестер оказался печальным и напугал ее, хотя иного она в общем-то и не ожидала. Она предпочла бы вообще не ездить туда, но ведь у Ронни никого, кроме сестер, не было.

Охранники, подталкивая в спину, проводили Аннет вниз и проверили содержимое ее сумки. Продвигаться по коридорам Большого дома было все равно что нырять в темное чрево гигантского зверя. Лязгали железные двери, гремели ключи, надзиратели смотрели на нее так, словно она не имела права здесь находиться. Аннет шла молча, как сомнамбула, в животе у нее стоял тяжелый ком, пульс бешено стучал.

Когда-то они были хорошей семьей, жившей в хорошем доме на тенистой улице. Исправно посещали церковь по воскресеньям. Ронни играл в бейсбол… Как же все это могло случиться?

К этому можно привыкнуть, мысленно уговаривала она себя. Ей предстоит слышать те же звуки и видеть тех же охранников много-много раз. Она спросила, можно ли принести передачу – печенье, кое-что из одежды, немного денег. Только мелочь. Она вручила надзирателю пригоршню четвертаков, слабо надеясь, что их отдадут Ронни.

Комната свиданий была длинной, узкой и разделенной по центру рядом кабинок из толстых плексигласовых щитов, кабинки создавали иллюзию уединенности. Все разговоры происходили по телефону через стекло. Никаких соприкосновений.

Наконец – в тюрьме ведь никто никуда не торопится – появился Ронни. Он выглядел здоровым, даже немного пополневшим. Впрочем, он всегда легко поправлялся и так же легко худел.