Невменяемый колдун

Залан Лирт сразу предложил десятнику присесть, давая тем самым понять, что беседа пойдет в чисто приватном, неслужебном ключе. Затем они поговорили минут пять о совершеннейших пустяках, но Кремон продолжал усиленно размышлять: откроет ли полковник тайну этого новенького Ксомоса? И никак не мог понять, что ему было бы выгоднее?

С одной стороны, якобы незнание уникальности капризного Эль-Митолана развязывает руки и снимает большую часть ответственности. Можно с большей вероятностью выбрать превосходный момент и ликвидировать опаснейшего врага. Но с другой стороны, такое недоверие со стороны командования должно насторожить. Ведь если у Ксомоса в контракте особые условия, то как начальство намеревается оградить исключительно важного колдуна от общей дисциплины и наказаний, которыми десятник должен буквально сломать строптивца?

Скорее всего и сам полковник не мог окончательно решиться на раскрытие тайны Ксомоса. И выбрал промежуточный вариант:

— Как тебе новый боец пришелся?

— Господин полковник изволят шутить? — искренне удивился Кашад. — Разве это боец? Да его любой крестьянин палкой прибьет!

— Где бы мне таких крестьян побольше в полк набрать? — хохотнул колаб и тут же перешел на обвинительный тон: — Но встретил ты его весьма жестко. Где же ваше человеческое гостеприимство?

— Не понял, — Невменяемый добавил в ауру своих эмоций немного смущения. — За нами наблюдали?

— Ага! Чуть ли не все командование.

— И зачем? Неужели он наследный барон или скрывающийся претендент на престол?

— Твой мозг работает на удивление превосходно! — польстил полковник молодому десятнику. — Самому до такого додуматься!

Внутренне Кремон насмехался над такими кульбитами разговора, но самодовольства и гордости в эмоциональную ауру таки подбросил. Видимо, полковник не зря решил поддержать именно такую мысль своего подчиненного. Можно было и карты все не раскрывать, и добиться желаемого.

— Для начала могу тебе подтвердить, что этот Ксомос Бейт не так прост, как выглядит. Хоть на вид ему лет семнадцать, на самом деле уже скоро исполнится сорок. Он просто немного поехал мозгами на тотальном омоложении своего тела.

— Ого! — вырвалось у Кашада, на что полковник сразу же напомнил:

— А твоя Золана? Ведь выглядит не старше!

— Так то — женщина! А чтобы мужчина сознательно себя в сопляка превращал!..

— Значит, так было надо. Твоему новому подчиненному приходилось длительное время скрываться по причинам, о которых ты сам почти догадался. По тем же причинам контракт у него льготный и с некоторыми пунктами, которые нам, военным людям, совершенно неприемлемы. Но что делать…

Колаб развел обеими руками с торцов цилиндра, и это получилось у него так по-человечески, что Кремон даже улыбнулся. Но чтобы тут же не вызвать настороженных вопросов, спросил сам:

— Но если мы его все-таки постараемся военизировать?

— То я первым пожму тебе руку! — твердо пообещал полковник. — Но сразу хочу предупредить и зачитать некоторые пункты из его контракта: в его комнату возбраняется входить рядовым наемникам. Запрещено разглашать его истинный возраст. К нему категорически нельзя прикасаться руками и любыми предметами.

— Да? Но я его успокоил молнией на расстоянии в несколько сантиметров.

— Действительно, — с радостным озарением и самым доверительным голосом подтвердил колаб. — Такого пункта в контракте не было. Так что здесь — все в порядке. Еще кое-что. Нельзя приставать к нему с расспросами. Нельзя наказывать его дисциплинарно. Не рекомендуется его ставить на тяжелые посты.

— Жаль. Пост Раздумий — самое для него место.

— Увы! Фантазируй сам на эту тему. Может, через день-два придет разрешение на открытие тайны этого Ксомоса хотя бы для тебя. Может, тогда будет легче подобрать к нему ключики.

— Да ключиков у нас хватает, — стал сокрушаться десятник. — Жаль, что нельзя его сразу всей связкой в чувство привести. Надо же! И ведь сорок лет колдуну!

— Кстати, — напомнил полковник, — дело приближается к завтраку и утреннему построению. Кто там Бейтом занимается?

— Приставил наблюдать за новичком моего второго помощника, наемницу Золану Мецц.

Тут же в голосе колаба послышались встревоженные нотки:

— Как же так? А если она его покалечит? Или чего хуже?

— А за что?

— О! У него репутация отпетого бабника и извращенца. Может ведь руки невзначай протянуть. А твоя менсалонийка долго думать не станет.

— Я, конечно, ее предупрежу, — пообещал Кашад, вставая и обеспокоенно выглядывая на плац из окна. — Но она мне категорически заявляла: сопливые юнцы у нее лишь вызывают желание отшлепать их по попке.

— Тем не менее! Возвращайся в казармы и проследи лично.

— Понял. Могу идти?

— Иди. Но напоследок даю тебе еще одно задание: пристально наблюдай за каждым шагом этого новенького. И если заметишь хоть какую-то странность или несуразность в его поведении — докладывай мне лично и немедленно.

— Доложу.