Невменяемый колдун

Оказалось — покидают! Да еще и по его, чуть ли не персональному случаю. Скорее всего, титулованные огианки провели в дороге все эти шесть суток не смыкая глаз, без остановок, и теперь валились от усталости. Как только их встретили, то тут же чуть ли не на руках отнесли в предоставленные покои. Сопровождавшая их охрана и слуги попадали в соседних комнатах, даже не добираясь до кроватей. Так что Кремону еще жутко повезло, что он увидел неожиданных гостей, послушал, как к ним обращаются, и сразу же догадался, для чего Галиремы здесь.

Вопрос о провале встал невероятно остро. И выход надо было придумать очень быстро. Пока огианки не проспятся до приемлемого состояния. А это часов десять, максимум четырнадцать. Еще было время, в лучшем случае, до завтрашнего утра.

Что делать? От решения этого вопроса теперь зависела жизнь молодого колдуна. И голова просто распухала от поисков единственно верного выхода. Бежать? Но как? По особому приказу наиболее подозреваемых людей не подпускали даже к воротам. Помимо этого вокруг замка расположилась лагерем добрая четверть всех Эль-Митоланов из Дивизии Тотального Опустошения. Они опутали все близлежащие территории сложными периметрами защиты, не забывая при этом о подземных и воздушных пространствах. Магически на выезде проверялись даже подводы, привезшие наемникам продукты или необходимые в быту вещи. И при таком бдительном тройном кольце охраны вырваться наружу было невозможно. Даже Мантия в этом случае не смогла бы помочь.

Оставалось лишь придумать, как обмануть накапливающих во сне силы огианок. А как можно создать защиту, когда не знаешь, какими наступательными силами владеет противник? Это все равно что решать сложнейшие арифметические задачи, не зная таблицы умножения, а то и не разбираясь в цифрах.

А жизнь продолжалась между тем своим чередом. Несмотря на проводящееся следствие и жесткий карантин, занятия и тренировки проводились по установленным планам и с должным усердием. О том, что делается в самом Кихоне, наемники могли лишь догадываться. К полной изоляции добавлялась еще и невероятная секретность. Даже о сути допросов не разрешалось говорить своим сослуживцам или близким партнерам. Цензура на любое слово была введена просто неимоверная.

В таких условиях ничего не оставалось делать, как гонять себя и свой десяток до седьмого пота. Не позволяя при этом паническим мыслям, вкупе с резко усилившимся снегопадом, замораживать сознание. Кремона в последние дни допрашивали уже не так часто, и поэтому он с невероятным рвением отдавал каждую минуту своим обязанностям на должности десятника наемников.

А сам продолжал лихорадочно придумывать выход из создавшегося положения.

К вечеру толстый слой снега покрыл плац и продолжал сыпать, словно из огромного мешка. Кашад решил проявить инициативу и выгнал свой десяток в полном составе на уборку быстро растущих сугробов, невзирая на недовольное ворчание личного состава из-за недополученного отдыха после ужина.

На их тихие, но ругательные высказывания в спину десятник не обращал особого внимания, но вот его подруга так рассвирепела, что пришлось ее успокаивать индивидуально. Он прижал ее в один из углов между зданиями и, несмотря на скрипящих по плацу во всех направлениях колабов, стал увещевать строптивую менсалонийку:

— Золана! Что это за недисциплинированность? Или ты забыла о своих обещаниях?

— При чем тут обещания?! Или ты меня держишь за обыкновенную подстилку?! Мог бы хоть для меня сделать исключение и не направлять на тяжелые работы!

— М-да?! Но тогда тебя придется отправить на пост Раздумий! Да еще устроить так, чтобы сухой до утра ты никогда больше не оставалась!

— Вот как?! Да ты такой же скот, как и все остальные самцы! Только и думаете о своей похоти!

Кашад вытаращил на нее глаза и еле сдержался от громкого крика:

— Это кто так думает?! Я?! Да ты сама меня чуть ли не изнасиловала и соглашалась на любые наши отношения. Даже на роль подстилки! И теперь пытаешься меня в чем-то обвинять?!

— Конечно! Ведь если раньше ты мне просто нравился… ладно, ладно, соглашусь, что я в тебя влюбилась, то теперь многое изменилось.

— Ага, значит, твоя любовь кончилась? И ты теперь страдаешь по кому-то другому? Возможно, даже по издохшему Ксомосу? Чем он тебе так запал в душу?

— Не говори глупостей. Меня этот колдун с лицом мальчишки просто веселил и развлекал…

— …Конечно! — перебил Кремон девушку с легко имитируемой злостью. — Именно поэтому тебя теперь и допрашивают чуть ли не больше всех!!

— Ой! Ты бы знал, как приятно видеть твою ревность! — неожиданно хихикнула Золана.

— Еще чего?! Ревность — не мой удел!

— Не спорю. Я просто хотела тебя предупредить совершенно о другом. Я ведь знаю, в душе ты намного сентиментальней, чем пытаешься выглядеть.

— Ха! Еще чего придумаешь?

Но менсалонийка словно и не услышала его презрительного смеха, а продолжила с все возрастающей веселостью:

— И я просто уверена: ты бы меня жалел больше, если бы узнал одну очень интересную новость.