Невменяемый колдун

Первый день прошел на удивление спокойно. Болотные монстры словно попрятались на большие глубины и показывались на поверхности изредка. А если и пытались атаковать по Опоре, то делали это с какой-то ленцой и настороженностью. Многие по этому поводу шутили, что местные хищники поумнели и поняли бесполезность своих нападок на такую мощную и хорошо защищенную армию.

Да и сам маршрут в этой части хорошо изученных Топей постарались выбрать как можно прямее. Не желая тратить ни время, ни усилия на огибание островков суши. А так как местность здесь порой меняла свой ландшафт очень быстро, то для более лучшего осмотра пространств перед войском прямо на ходу собрали движущуюся на широких салазках вышку. И на самой ее верхушке по очереди восседал один из самых юрких и глазастых наемников, стараясь рассмотреть поверх очень густого порой тумана сухопутные препятствия. Пятиметровой высоты для такого дела вполне хватало на первых порах. На самих салазках место тоже не пустовало: там лежали, как правило, два, а то и три колаба из командного состава. И устойчивость своими телами улучшали, и сил набирались, подремывая.

Ровно в середине несущей Опоры передвигалась еще одна конструкция двухметровой высоты, на которой сидел закутанный в меха Самсон Градобой. Создатель Сферы спать не торопился, очевидно, из-за своей старческой бессонницы. Мало того, он активно старался влиять на выбор направления, выкрикивал какие-то советы движущимся впереди него колабам-военачальникам, и, может, поэтому к нему наверх старался чаще забраться князь Оузер. Вдвоем они изучали какие-то схемы, карты и древние талмуды. Которые, несомненно, представляли исторический, научный и разведывательный интерес. Кремон, после нескольких оглядываний, стал от нечего делать продумывать самые нереальные варианты на тему, как завладеть теми вещами, которые изучает древний предатель. Один вариант раздумий показался самым приемлемым. Хоть таким ненадежным и сомнительным, зависящим от многих факторов, что вряд ли удастся его выполнить. Но тут уж как повезет…

Тяготило отсутствие рядом хоть кого-то из людей. Лишь князь Оузер один раз в каждые полдня некоторое время шел рядом и развлекал «свежими новостями». Когда же Кремон высказал желание поговорить хоть еще с кем-то из наемников, титулованный ог лишь с сожалением развел руками:

— Не получится. Меня и то пытались придержать.

— Как?! И по какому праву?

— Мол, буду отвлекать от концентрации.

— А-а! — возмутился десятник. — Я уже догадываюсь, какая очаровательная колаба могла так обо мне позаботиться. Угадал?

— Да. Лейтенант Гулис стала в последние дни весьма авторитетной фигурой…

— Но ведь это странно! Меня полдня только и делали, что отвлекали от концентрации эти так называемые практики. Без остановки! Одна пара сменяет другую через час. А мне ведь и просто поболтать о мелочах жизни хочется.

— Не расстраивайся! — посочувствовал князь. — Постараюсь кого-то к тебе откомандировать. А если не удастся, сам буду тебя навещать по возможности чаще.

Они еще немного поболтали в сгущающихся сумерках, а потом Оузер заторопился в центр клина. «Поддерживать дух старого ветерана!» — как он выразился. А Кремон погрустнел.

«Значит, никого из наемников ко мне не подпустят? И в нужный момент Золана окажется слишком далеко. Или продолжать настаивать на встречах? Ведь время еще есть и надо его использовать с пользой. Попытаюсь усыпить бдительность перестраховщиков. Но и эта змеюка до чего же подозрительна! Неужели Ландра Гулис предусмотрела все варианты событий? Вот мерзость пакостная! И почему дотошная колаба не забеременела и на берегу не осталась?»

В Ледонии к вынашиванию потомства относились строго и традиционно: никаких нагрузок и нервных переживаний. То есть практиковалось совсем другое отношение, чем к наемницам. И будь ты хоть генеральшей в военное время, но раз принадлежишь к высшей расе колабов, то тебя сразу же, как будущую роженицу, отправят в тылы. Невзирая на место и время событий. Но вот лейтенанту Гулис в этом вопросе повезло, осталась в строю.

«Хотя это как посмотреть. Может, наоборот — не повезло».

И Кремон оскалился в хищной многообещающей улыбке.