Невольница драконов. Семь дней на любовь (СИ)

Мне бы хоть немного прежней стойкости, немного былой уверенности в их ограниченности, и все было бы замечательно. Но нет! Им же обязательно надо было оказаться куда лучше, чем все другие! Умными, заботливыми, внимательными. Желанными, черт побери!

Меня тянуло к ним стальным канатом, и это неправильно!

Отрезать, отрубить!

Но как потом заживить искалеченное сердце?

Проплакав добрый час, я наконец перестала себя жалеть, утерла слезы и умылась.

Все равно я не смогу просидеть в этой комнате до конца срока, нужно взять себя в руки и выйти, стараясь не встречаться с драконом глазами.

Лучше всего было бы, если бы он обиделся и начал играть со мной в молчанку, уберегая от дальнейших неловких разговоров и возможности потерять лицо. Да, это был бы лучший вариант…

Прислушиваясь к тишине дома, я тихо вернулась наверх, оглядываясь и все больше удивляясь.

Кирраса нигде не было. Ни в комнате, ни на кухне, ни даже на моем балконе, что говорило только об одном: он улетел.

Значит, поверил.

Грудь обожгло горькой правильностью выбора, и я вновь всхлипнула, делая глубокий рваный вдох.

— Хорошо, что тебя нет, — в пустую комнату сказала я, сама не понимая зачем. — Всем так будет легче.

И самым правильным сейчас будет заняться работой. Закопаться в нее с головой, чтобы не думать ни о чем, не травить сердце злыми словами.

Я все правильно сделала. Я молодец.

Да что ж так тошно-то?!

Обняв себя руками, вновь заплакала. Грудь и глаза уже болели, нос безбожно заложило без шанса на восстановления, а в сердце все продолжало злым ульем роиться болью.

«К черту» — думала я, собирая разбросанные везде листки.

Переживу.

Глава 25

— Ханнари, что происходит?

— Ничего, — злобно рыкнула я, грозно протыкая вилкой салатный лист.

Царившая в доме атмосфера была гнетущей.

Ближе к вечеру, когда солнце уже садилось, Тайрос вернулся домой, а через несколько минут и Киррас спустился на плато. Но, быстро переодевшись в чистое, он вновь исчез, растворяясь в сумерках.

Молча. Не встречаясь взглядом.

Никому ничего не объяснив, он заставил Тайроса что-то заподозрить, и тот, в свою очередь, сверлил меня подозрительным взглядом в течение всего ужина.

— Врешь, — прошипел он, точно зная.

Одного дракона обмануть не удалось.

Хотя, чему удивляться?

Я не позволила себя обнять, говорила через зубы и ни разу не улыбнулась с момента его возвращения. Только дурак бы не догадался, что что-то произошло, а Тайрос дураком не был.

— Вру, — не стала юлить я, запихивая в рот кусок мяса и мрачно жуя. — Не спрашивай, я все равно не отвечу. Можешь дождаться Кирраса и спросить у него, думаю он с радостью поделиться произошедшим.

— Ханнари, — занудный тон просто вынудил закатить глаза. — Он перешел черту?

— В некотором роде.

— Убью.

Наполненный кровавой яростью голос заставил вздрогнуть.

Я даже жевать перестала, глупо открывая рот.

Вот умеет он впечатлять! В который раз уже я попадаюсь на такие маневры!

— Тайрос, нет! Ты неправильно понял. Не та черта.

Дракон отвлекся от своего мысленного плана расчленить лунного и вопросительно уставился на меня, насупив брови.

— А какая же, позволь узнать?

От короткого слова словно хлыстом ударило вдоль позвоночника.

Никто не произносит его так, как они.

— Он решил, что между нами что-то личное. Ты же, надеюсь, так не думаешь?..

— С чего вдруг? — все так же хмуро спросил он. — Всех нас связывает «что-то личное», Ханнари. Или я неправ?

— Неправ, — набравшись смелости и решимости, прямо посмотрел дракону в глаза, отставляя от себя тарелку. — Нас связывает только договор, и не более.

Тайрос неожиданно расслабился, вальяжно уперся локтем в стол и повернулся ко мне почти всем телом.

— Вот скажи мне, почему ты решила, что можешь мне врать? А, постой… Похоже, ты думаешь, что Киррас купился на твою ложь. В этом все дело, верно? Он что-то сказал, ты соврала, вы разругались, и теперь ты свято уверена, что вложила нужную мысль ему в голову?

Пронизывающий взгляд приковывал к полу, и у меня невольно отказали ноги от страха перед этой интонацией.

Мне впервые за все время стало по-настоящему страшно. Тайрос говорил так, словно я глупая овечка, которая забрела в лес, полный волков, и пытается доказать им, что они одного племени, при этом продолжая ароматно пахнуть ужином. За каждым словом звучала такая расплата, заготовленная именно для меня, что я поежилась, вжимая голову в плечи и неосознанно отклоняясь.

— Мне слишком много лет, Ханнари. Я вижу тебя насквозь. Ты привязываешься к нам и продолжаешь упорно врать себе, что сможешь это пережить. Думаешь, я не замечаю, как часто печаль сверкает в твоих глазах? Ты еще ничего не понимаешь, несмышленый огонек. Мы драконы. Мы не отпускаем то, что принадлежит нам.

— Я вам не принадлежу, — выдавила сквозь дрожащие губы и попыталась отползти, упираясь руками в пол за спиной.

— Несмышленая, — повторил он, и серые глаза заполнил огонь, языками пламени переливаясь под зеркалом радужки. — А теперь будь умницей и повтори, что ты наговорила Киррасу.