Невольница князя (СИ)

Дверь тихонько скрипнула.

— Вернулась, беда светлокосая, — проворчали за спиной.

Обернувшись, Забава выдавила из себя улыбку.

— Здравствуй, Ирья… Да, вернулась.

— Ну так помоги немощной сесть!

Глаза женщины все еще были повязаны платком. А вот целебные бинты пропали.

— Как твои глаз, Ирья? Что говорят лекари?

Но женщина махнула рукой.

— Все одно и то же — время надобно. Но что я! Лучше расскажи, как ты по Топям бегала.

Забава понурила голову.

— Что говорить мне, Ирья? Про мавок, сошедших с ума от боли и ярости? Про гнилых насквозь чудовищ — порождений страдающей богини? Или про то, сколь жестоки оказались волхвы, принесшие в жертву безвинное дитя?

Но надзирательницу это не тронуло. Не она ведь пропустила через себя то, что довелось испытать несчастному ребенку…

— Да, про это и говори! — подсела ближе. — По терему-то слухи ходят один другого заковыристей. Особенно наложницы стараются — наплели небылиц три лукошка с горкой… Ох, Забава, — схватилась за щеки, — завтра же беги на поклон к идолу Сварога, а то нарекут ведьмой.

Горько было про это слушать.

Но чего ждать от женщины, чья жизнь изломана мужской подлостью? Конечно, ее норов загрубел, и обижаться на сказанное не стоило. Диво, что Ирья вообще нашла в сердце тепла, чтобы по-своему, но приветить безродную наложницу.

Тихонько вздохнув, Забава огладила шелковый подол платья и ковырнула узор золотисто-алой вышивки.

— Схожу, Ирья. Может, не завтра, но…

— Никаких «но»! Я тебе добра желаю, глупая! И что за печаль в голосе? Даже я, слепуха, вижу как бледны твои щеки, а глаза потеряли блеск. Улыбнись веселехонько, а не то господин наш живо кого румяней найдет.

Забава аж дыхание затаила.

— Н-не могу я быть… румяной. Злые мысли гложут.

Ирья руками всплеснула — даже браслеты звякнули.

— Тьфу! Вот уж точно бестолковая! Смогла обманом навязаться к князю в поход, а себе наврать не умеешь. Да хоть бы кубок вина выпей! Такой шум в голове поднимется — никаким «злым мыслям» ходу не будет.

Забава в изумлении уставилась на Ирью. В словах женщины была крупица правды. Вспомнить хотя бы, как князь отогревал непутевую наложницу вином. И действительно в голове сильно шумело. Может, и сейчас так же будет?

— А где достать вино? — отважилась спросить. — Я и не знаю.

Надзирательница хлопнула себя по лбу.

— Ты в княжьих покоях, дурочка! Прикажи — и принесут…

Вот так просто? Забаве в это с трудом верилось.

— …А за хороший совет развлеки меня беседой, — продолжила настаивать Ирья. — Про Топи ты мне так ничего и не рассказала.

И Забаве пришлось покориться. Обижать надзирательницу не хотелось. Но и вспоминать о произошедшем — мало желания.

Ох, права Ирья. Надо бы попробовать выпросить для себя вино. А там видно будет.

* * *

Властимир

За время его отсутствия в тереме почти ничего не поменялось. Кроме того, что будто бы по делам исчезли два братца, которые и подсказали Забавушке проникнуть в повозку для припасов. Узнал он это ещё по пути в Топи. Его светлокосая беда хитрить не умела, и Властимир легко выспросил, отчего наложница решила прыгнуть в повозку.

Ох, как просила потом Забава не наказывать этих дураков. Заверяла, что и сама бы нашла способ.

В начале хотелось ему с ястребом приказ отправить — слишком зол был. Однако Властимир не стал торопиться. А вот на Совете дал себе волю. И хоть проступок братьев был не слишком большим грехом и даже пользу принес, а все равно за длинные языки придется уплатить золотом — другим неповадно будет рты разевать.

Пришлось дать несколько указаний и о гареме. Заскучали девки, совсем от рук отбились. Склоки каждый день шли, до драк доходило. Лишь несколько девушек держалось в стороне, и одна из них — Ярина.

Стоило подумать о ней, в дверь шмыгнула одна из прислужниц гарема.

— Милостивый князь, — пискнула, будто мышь. — Госпожа Ярина просила сказать, что ее сердце изнылось от тоски. Просит дозволения ей, несчастной, хоть один разок взглянуть на любимого повелителя.

И девка молитвенно сложила руки на груди.

Властимир всей пятерней огладил бороду. Слушать причитания служанки было приятно. Однако Ярина еще слаще петь станет. А если он прикажет, то и голая сюда заявится. Но мысль об этом мелькнула и пропала. Куда больше его заботила печаль Забавы и то, с каким упорством она пыталась забыться от тяжких дум с ним под одеялом.

Вроде бы усердие девушки должно было радовать, но вместо этого тяжелым камнем легло на сердце. Не хватало ему томных улыбок и сияющих восторгом глаз.

Но хуже всего то, что ни золото, ни танцы с плясками не помогут Забаве выкинуть из головы пережитое. Другое нужно! И князь очень надеялся, что его задумка вернет блеск ее взгляду.

— Господин? — осмелилась напомнить о себе чернавка.

Все еще ждет? Зря!

— Передай Ярине, что не до нее сейчас.

Служанка кивнула и исчезла. А он сделал знак стражникам, чтобы приглядели, как наложница себя поведет.