Невольница князя (СИ)

— Одна из чернавок успела шепнуть, чтобы мы под землёй глядели, — объяснял Пересвет. — И верно, ходы у них тут, светлый князь. Да такие, что муравей от зависти удавится. В одном из закутков мы нашли свежие объедки и спальное место. Кто-то чужой здесь был, но ушел, едва шум поднялся.

Властимир знал уже, что это был кмет Белозерки.

Очень хотелось расспросить Забаву как следует, но уже сейчас понимал, что ничего удивительного в случившемся нет. Спасаясь от кмета, девица думала перетерпеть одну ночь с князем. Может, надеялась и поддержку получить или откупиться от ненавистного ей мужчины золотом, которое Властимир оставлял женщинам после ночи.

И если бы их ночь прошла как до́лжно, то после всего он бы не вспомнил о светлокосой девушке, она бы так и осталась оной из многих. Но случилось иначе.

— Приведи ко мне трех волхвов, — велел стражнику. — Выбери тех, кто нас встречал, а я пока с Гарнилой потолкую.

Пересвет кивнул и скрылся из виду.

А Властимир отправился дальше. Надо как следует разобраться, что здесь происходит. Без всякой жалости выпытать правду, а если понадобится, то казнить тех, кто поперек княжьего слова пошел. И чтобы разобрать этот змеиный клубок, уйдет не один день.

* * *

Забаве совсем не хотелось просыпаться.

Если бы не нужда до ветру сходить, то и дальше бы лежала, но резь в животе заставила распахнуть глаза. Но едва надумала сесть, как под руку сунулась косматая волчья башка.

— Здравствуй, Серенький, — шепнула Забава и сама испугалась хриплости голоса.

Ссохлось ее горло от плача и криков. Занемело намертво.

Лютоволк тихонько заскулил. Снова подпихнул мордой и навострил уши в сторону накрытого стола. Был там и кувшин с питьем, и лепешки — голод унять. Однако есть не хотелось. Уснуть бы снова… Ничего не помнить и ни о чем не думать.

Только ее возня не осталась незамеченной. Дверь приоткрылась, и послышался голос стражника.

— Доброго дня, Забава. Прислужница сейчас будет.

И ее снова заперли.

Ну и ладно… Подождет немного. Надо бы до этого времени хоть косы переплести, но… не хотелось. Только и заставила себя за ширму сходить, и то лишь из-за боли внизу живота. Даже воспоминания о том, что сдох ненавистный ей кмет, не согревали сердце.

Слишком свежи еще воспоминания о том, через что прошлось пройти бедной девочке. Как ядовитая заноза сидели они под сердцем, бередили тяжкие думы. Ведь не одна она такая. Сколько еще несчастных терпят муку? Да, сейчас Властимир найдет и накажет виноватых. А как же другие? Ведь они есть!

Дверь снова заскрипела, и в горнице тенью возникла чернавка. Та самая, что сказала Забаве о пропаже. И теперь было понятно, кто сгинул.

Едва их взгляды встретились, как из глаз женщины брызнули слезы.

— Моя… моя Росинка. Жива? — всхлипнула, прижимая руки к груди.

И ведь знает же ответ! Но так отчаянно цепляется за надежду… Забава понурила голову. Не могла заставить себя сказать правду, однако прислужница поняла без слов. Как пьяная, дошла до стола и принялась бестолково сгребать чистые миски.

— Сейчас госпожа, я приберу…

А голос как у мертвой. И движения рывками, будто ноги-руки привязаны к ниткам, за которые дергают. Забаву так и перетрясло. Нельзя так! Нужно помочь, суметь объяснить, что душа ее дочери свободна, а виновные понесут наказание.

Но пока она думала, как помочь, прислужница обернулась. И столько много боли было в ее взгляде — аж дурно стало.

— Отпусти меня, госпожа. Молю… — шепнула женщина.

Видно, ей нужно сейчас побыть в одиночестве. И Забава торопливо кивнула.

— Я… от-отпускаю. Будь свободна.

Прислужница побрела к двери, но на пороге снова обернулась.

— Одна доченька у меня была. Самая любимая, ненаглядная… Спасибо, госпожа.

Миски с грохотом посыпались на пол, и женщина упала вслед за ними. С криком Забава бросилась на помощь. Но путь ей загородили стражники и лютоволк.

— Не смотри, дурочка, — ворчал Пересвет, оттесняя ее обратно к постели. — Ничем ты не поможешь…

— Она мертвая?!

Воин ничего не сказал, но в его молчании Забава услышала ответ. В бессилии упала на постель и закрыла лицо ладонями. Рядом вертелся лютоволк, тихонько поскуливал. Жалел… А лучше бы загрыз!

Плечо осторожно тронули.

— Забава, — мягко пророкотал Властимир. — Посмотри на меня…

Но, не дождавшись ответа, сел перед ней и развел ее ладони в стороны. Из-за застилавших взор слез мужское лицо было просто пятном. Забава хотела отвернуться, однако князь не позволил. Аккуратно вытер с ее щек мокрые дорожки.

— …Знаю, тебе жаль ее. И все же подумай вот о чем: теперь мать и дочь в мире, который лучше нашего. Они вместе и никогда не разлучатся.

— Так ли это, князь? — горько возразила Забава, — Или женские души без своей защитницы проживают те страдания, что и в земной жизни?

Дерзкие речи! Властимир мог и плетью за такое наградить. Имел право. Но вместо этого обронил лишь:

— Всегда нужно надеяться на лучшее…

И, вновь огладив по щеке, добавил:

— …А сейчас тебе надо поесть. Даже, если не хочется.