Невольница князя (СИ)

Забава аж икнула от страха.

— В моем… положении?

Воин упер локти в колени и склонил голову на сцепленные в замок пальцы.

— В положении, — повторил эхом. — Наложниц я разных видал, но таких дур впервые. Видать, интерес князя тебе весь разум отнял…

— Мой разум при мне!

Ответом ей стал обидный смешок. Ах, треснуть бы Пересвета кубком! Но воин быстро смолк. Иссохшее лицо совсем окаменело и пошло глубокими морщинами. А взгляд стал такой — душа в пятки ушла.

— При тебе лишь дурь, а больше ничего, — обронил с неприязнью. — Зря князь торопился спасать, на его месте я бы погодил немного. Дал бы мужикам промять тебя как следует. Руки поломать, волосы повыдергать, чтобы в другой раз ты хорошенько запомнила — против толпы иной меч сломается, чего уж говорить о девке…

Забава всхлипнула, зажимая рот ладонями. Она ведь помочь хотела, разве это непонятно? Почему ее ругают, за что?! А Пересвет и не думал ее жалеть:

— …Но хуже того, ты подвергла опасности властителя Северного царства. Благословение Сварога делает его крепче остальных, но не убережет от дюжины стрел. А без князя земли рухнут в жестокую междоусобицу. Знаешь сколь много пролилось крови, пока Властимир не взошел на трон? Как часто одно поселение вырезало другое ради припасов? Сколь злобно кочевники и морские разбойники грызли наши окраины? И отцу Властимира не было до этого дела! А сыну пришлось в крови и грязи мараться. Думаешь, приятно это?..

Забава молчала. Но не потому, что не хотела ответить, а просто боялась заплакать снова. Да, она сглупила! Но можно было хоть полусловом обмолвиться об опасности, поговорить с ней как с человеком, а не спихивать непонятно куда, точно ненужный скарб.

— …Упрямишься, — снова фыркнул Пересвет. — Из женской гордости не хочешь признавать ошибку…

— Как будто мужик с радостью ее признает! — воскликнула, вскакивая на ноги. — Есть только ваша правда, а нашей не слышат! Это неправильно!

Воин медленно поднялся на ноги и поглядел на нее сверху вниз.

— Неправильно думать, будто твоя жизнь ценнее княжеской. И самое лучшее, что ты сейчас можешь — упасть Властимиру в ноги и молить о прощении. А не то останешься и без его внимания, и без ребенка.

Забава вновь охнула, схватилась за живот.

— Я не…

Пересвет махнул рукой, обрывая ее лепет, и продолжил так же сухо:

— Сейчас лекарь тебя осмотрит. Не противься ему. Однако сдается мне, князь с дитем все ж таки успел.

И ушел… А вместо него явился лекарь. Старик совсем, сгорбленный, подслеповатый. И все равно это было унижение — задирать перед ним подол. Дать прикасаться там, где трогал лишь князь.

— Радуйся, — прошамкал, наконец. — Твое чрево понесло…

Но вместо улыбки Забава уткнулась в ладони и горько заплакала. Не себя жалела, а еще не рождённого малыша. Наследником ему не быть, да и на защиту князя Забава больше не надеялась. А если девочка? Думать об этом было еще хуже. Страшнее, чем ждать появления князя и гадать, какой приговор он ей вынесет…

А время тянулось хуже смолы на солнце… Лишь однажды к ней заглядывала прислужница. Белая, как полотно, девушка натащила еды и питья, а затем сгинула бесплотной тенью. На Забаву даже не взглянула. Только вздрагивала всякий раз, стоило хоть немного шевельнуться. Ну и как после такого взять ложку? Забава не то что кусок в рот сунуть — подняться не сразу сумела.

А когда встала, пошла к окну вместо того, чтобы подкрепиться. И до рези в глазах вглядывалась в темневшее небо, пока оно не сделалось совсем черным.

Засыпал Сварг-град… И терем тоже. Но князь все же пришел. И случилось это в самую глухую полночь.

* * *

Властимир

Давно уж терем окутала тишина. Самые стойкие из знати едва волочили ноги, следуя за своим господином, и не слышали, что он приказывал. А говорил и делал Властимир много.

Успел схватить и повесить на главной площади нескольких бунтовщиков, а других кинуть в застенки. Навел порядки в городе и Совете, отправил воинов в дозоры, но кроме того — нашел Ярину. Сдохла, тварь, в лесу, как псина безродная. Лекарь божился, что у нее сердце лопнуло, однако Властимир не верил. Такие гадины, как Ярина, живучи, к тому же дух от тела шел странный — будто бы с горчинкой.

Властимир сам не понимал, как сумел это учуять. Но размышлять об этом не хотел.

Ясно одно: отравил кто-то мерзавку, чтобы лишнего не растрепала. А ему снова искать змею в Сварг-граде. Но кроме того — давиться бессильной яростью от того, что досталась предательнице слишком легкая смерть! А ему новый щелчок по носу. Оплошал! Не почуял опасности… Своим приказом оставил девку в тереме, а должен был выгнать взашей. Вот же дурак!

Властимир с силой толкнул дверь, что вела в покои наложниц. И едва унявшаяся ярость удушливой волной перехватила дыхание. Вот она — лгунья! Клялась ему, что Сварг-град покинет, а вместо этого опять своевольничать вздумала!

Властимир медленно оглядел жавшуюся к стене наложницу. Руки так и чесались схватить плеть. Или хоть стену кулаком припечатать — только бы проклятое жжение в груди стало чуточку меньше.

— Ты нарушила слово, — зарычал, ступая ближе.

Забава вздрогнула и низко опустила голову.