Невольница судьбы

Помню, как была у капитана, как он глумился надо мной. Потом навалился на меня, желая изнасиловать, но тут же закричал, что я — девственница и наотмашь ударил по голове. С того момента происходящее неясными клочками всплывало в мозге. Словно и не со мной случилось… А, может, мне всё пригрезилось в бреду?

Странно, что я воспринимала происшедшее как сон. Ведь только что пережила зверское надругательство. Припоминалось, будто, в каюту капитана вошли пять или шесть крупных мужчин. Мне кажется, что они насиловали меня. Потом я отключилась. Думаю, что они продолжили развлекаться, и по несколько раз воспользовались моим телом.

Только почему всё так быстро ускользает из памяти? Как туман. Сон…. или галлюцинация, о которой говорил целитель? Я не могла понять, изнасиловали меня несколько человек на самом деле, или мне примерещилось. Осталась лишь убеждённость в том, что капитан овладел мной. Ведь я чётко помню, как он повалил меня на постель. Оба мы были раздеты и ничто не могло помешать ему… А вот по поводу его дружков я уже сильно сомневалась. Впрочем, я уже ни в чём не была уверена…

От несправедливости и жестокости заплакала. Негодяи чуть не убили Сэтмана. А их предводитель надругался надо мной. Из-за потери сознания, даже не знаю, сколько мужчин воспользовалось моим телом. Я не могла отличить явь от бреда. Видимо, целитель подлечил моё истерзанное тело. А заодно облегчил душевные терзания, опоив дурманом. Наверное, из-за этого мне кажется, что это был сон. А вернее — галлюцинации, о которых говорил целитель.

Только сейчас поняла, что сижу голая. Провела по груди рукой. Зацепив сосок, ахнула от боли. На нём красовались следы зубов. Вздохнув, продолжила исследовать своё тело. Придавила живот, затем бок. Не больно. Моя рука осторожно скользнула к низу живота. Я потрогала лобок и неуверенно просунула пальцы между ног. Ощупала половые губы, клитор, и дотронулась до влагалища. Больно не было. Хоть это радует. Вытащила руку и посмотрела на пальцы. Крови от разрыва девственной плевы тоже не было, как и следов спермы. Значит, целитель промыл всё целебным настоем. Заботливый. Понял, в какую ситуацию я попала.

Хоть рука была чистой, остервенело стала вытирать её об солому. Я ощущала себя грязной и осквернённой. Словно меня с головой окунули в нечистоты.

Заплакала. Не знаю почему, но пришла в голову мысль, что когда в следующий раз мужчины станут заниматься со мной сексом, мне должно быть не больно, потому что больно только первый раз. Следующая мысль свелась к тому, что подобное не может быть безболезненным. И я поняла, что отныне секс станет для меня пыткой.

Надо смириться с тем, что капитан будет каждую ночь развлекаться со мной. При этом хотелось верить, что он не отдаст меня на растерзание матросам. Необходимо проявить покорность, иначе я нарвусь на ещё большие неприятности. Пираты изорвут меня в клочья. Впрочем, недавно они уже сделали это. Только я, видимо, не могу принять очевидное, всячески отрицая его.

— Тебе больно? — раздался слабый голос.

От неожиданности вскрикнула и уставилась на Сэтмана. Он печально смотрел на меня, и во взгляде отражалась боль. Но не физическая, а душевная. Видимо, он видел, как я щупала себя и вытирала руку.

— Нет, уже не больно, — горько ответила я, стараясь не завопить от ужаса.

— Ну да. Я не подумал, что больно было с Арсэтом, — слабым голосом прошептал он.

Не понимая, о чём он говорит, захлопала глазами. И тут до меня дошло! Он думает, что первый сексуальный опыт я получила с его братом! Пусть думает, что хочет. Мне теперь всё равно. Какая разница кто первый, кто последний. Теперь их столько, что не сосчитаешь. А дальше будет хуже. Пираты каждую ночь будут развлекаться со мной. Впрочем, ещё пара таких утех, и я не выдержу. Мои страдания закончатся вместе с жизнью. Хоть это радовало.

— Капитан был один, или… — начал Сэтман, но я вскинула руку, повелевая молчать.

— Это было ужасно и я не желаю вспоминать.

Глаза Сэтмана налились слезами, и он резко отвернулся.

— Эти негодяи поплатятся за каждый твой крик, — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

— Тебе нельзя разговаривать, — заволновалась я, вспомнив напутствие доктора. — На вот, выпей.

Приподняла его голову и приложила к губам край плошки. Он потянул жидкость и, глотнув, скривился.

— Что это за гадость?

— Лечебная. Только хватит говорить. Тебе нужен покой.

С этими словами приложила к его синякам и ссадинам компресс, а сама потянулась за рубашкой, которую «заботливо» кинули на пол, когда принесли меня сюда. Но где кровь? Я помню, что она была в крови и сперме. Наверное, они её постирали. Хоть за это спасибо. Я придирчиво посмотрела на неё ещё раз. Пуговиц нет. И зачем я сопротивлялась? Надо было самой расстегнуть. А теперь как быть?

Увидела у двери жгуты, которыми стягивали каждый раз запястья Сэтмана, когда выводили нас на палубу. Покачиваясь, доковыляла до них и, запахнув рубашку, подпоясалась.

* * *