Невольные записки

Я жизнь свою, как книгу, пролистал.
Прочитанную, вплоть до эпилога.
Сюжет закручен круто.
Есть места
Неслабые…
Но их, увы, немного.
Но, в основном, конечно, не Шекспир.
А «трагифарс на фоне бытовухи».
Средь критиков моих гуляют слухи.
Что рубище я износил до дыр.
Что потускнели яркие заплаты,
Что, мол, пора подумать о душе…
Удел мой – от зарплаты до зарплаты.
Свисток судьи,
финал,
конец,
туше…
Вновь перечел любимые страницы,
В которых в каждой букве – о тебе,
Моей волшебной, сказочной Жар-птице,
Моей богине и моей судьбе.
Ты – ведьма, ты – волшебница, богиня!
Себя к тебе несу, как к алтарю.
Я каждой ночью сам себе дарю
Твои глаза, улыбку, руки, имя.
Ни есть, ни пить, ни жить, ни сном забыться –
Мечусь в себе самом и бьюсь в себя.
Подлянку подложила мне судьба
Намного раньше, торопя родиться.
Но я ей благодарен все равно,
Судьба меня по-царски наградила –
Уметь любить с такой огромной силой.
Как я тебя, не каждому дано.
Я одержим тобой, как наважденьем,
Сошелся клином на тебе весь свет,
В тебе одной я нахожу ответ
На все свои вопросы и сомненья…

«В любви все – истина…»

В любви все – истина,
И все в любви – обман.
Я вычитал у Гете эту строчку
И, как воришка, что залез в карман,
Ее присвоил полностью, до точки.
Хотел я опровергнуть эту мысль.
В любви – все истина! Я в это верю свято.
Вторая строчка искажала смысл
(Хотя испил и это я когда-то…).
Всю жизнь копил я для тебя одной
Любовь свою и нежность, страсть и ласку.
Как в омут, брошен я к тебе судьбой –
В волшебную, несбыточную сказку.
Тебе одной я по ночам молюсь.
Моя религия – твои глаза и руки.
Я памятью, как морфием, колюсь.
Страшнее всяких ломок эти муки.
Вот ты проснулась… Губ твоих тепло
И кофе свежемолотого терпкость…
И от улыбки в комнате светло.
Наш дом.
Пусть временный,
но все же – наша крепость!
Невыносимо это вспоминать!
Не вспоминать – еще невыносимей.
Дождись меня! Дождись…
Не стоит ждать…
Счастливей будь!
Но никогда любимей…

Вальпургиева ночь