Невозможная музыка

— Тебя тоже привлекает орган? С каких пор?

"Значит, ей он рассказывал про отца, — подумала Лилька. — Я бы никому из своих учителей сроду не рассказала! Некоторые даже не знают, что у меня нет родителей. Наверное, она все же хорошая…"

Но на этот раз Сашка не стал отвечать:

— Не может ведь быть, что на такой большой город всего один орган!

— И тот появился лет семь тому назад, — голос у Иоланты Сигизмундовны был низкий. Лилька решила, что только такой и может быть у настоящей дамы.

— А раньше? Других не было? — нетерпеливо расспрашивал Саша.

Она издала вздох изнеможения:

— Это же Сибирь, мои милые! Здесь совершенно иная музыкальная культура, чем, скажем, в той же Латвии. Это там органы… И вера здесь другая. Вам, дети мои, пора бы знать, что в православных церквях никогда не звучали органы. Даже ходила такая шутка, что это, мол, потому, что орган можно пропить, а церковный хор уже никак…

Наспех улыбнувшись, Лилька отметила: "А ведь не сказала, что тот, в филармонии — единственный. Почему мне кажется, что она все-таки что-то знает?" Покосившись на Сашку, который, вроде, ни о чем больше не собирался спрашивать, она решилась:

— Должен быть еще один орган. Я знаю, что он есть. Только вот где — не знаю.

Теперь уже Иоланта Сигизмундовна смотрела на нее, не скрываясь. И Лильке увиделось в ее взгляде одобрение, хотя ничего хорошего она пока не сделала. Только слопала половину пирога с черникой. Наверное, теперь у нее все зубы черные. Лилька никогда раньше не пробовала эту ягоду и не знала: красится ли она так же, как черемуха, которой объедалась каждое лето?

"Надо будет напроситься в Сашин сад, — решила она. — Без спросу к ним теперь не полезешь… Конечно, после того, как мы найдем дедушку".

— Ты говоришь так, будто действительно знаешь… — заметила учительница.

Стараясь не разжимать губы, чтобы никто не заметил черноту на зубах, Лилька выдавила:

— Знаю.

— Но я ничего об этом не слышала.

Наклонившись к чашке, Лилька набрала побольше воздуха. Чтобы слезы не просочились наружу, им надо чем-то перекрыть путь.

— Кроме легенды, — неохотно продолжила Иоланта Сигизмундовна.

Шумно выдохнув, Лилька с надеждой спросила, мгновенно забыв о следах ягоды:

— А какая легенда?

— Расскажите, пожалуйста! — подхватил Саша.

"Он с ней такой вежливый!" — наспех усмехнулась Лилька. Учительница неспешно повела плечами, и девочка постаралась запомнить это движение, чтобы повторить его при случае.

— Не ручаюсь за точность… Я слышала ее уже много лет назад. Якобы существует орган, обладающий особой чудодейственной силой.

— Волшебный! — шепнула Лилька.

— Рассказывали, что его звуки образуют некое поле, оказываясь внутри которого человек начинает видеть свою жизнь такой, о какой он мечтал. Но этого не может быть, вы же понимаете.

Саша упрямо возразил:

— А как же путешествия тонких тел? Я читал о таком. Может, этот орган образует какую-то звуковую волну, и они переносятся на ней? Ну, или как-нибудь еще…

Протяжно вздохнув, Иоланта Сигизмундовна пожаловалась Лильке:

— Он такой умный мальчик! Такой начитанный… Он то и дело загоняет меня в тупик.

Сразу смутившись, Сашка пробормотал:

— Ничего я вас не загоняю.

— Да-да, это Гайдна ты загоняешь, я забыла.

— Мой дедушка тоже доказывал, что это только легенда, — голос у Лильки прозвучал жалобно, хотя она вовсе не собиралась плакаться. — А ему не поверили. Вот я и подумала: а вдруг это правда? Только о ней говорить нельзя…

Округлые брови учительницы напряженно изогнулись, переломившись почти у самой переносицы:

— Дедушка? А кто твой дедушка?

— А может, вы его знаете? — вскинулась Лилька. — Ой, ну конечно, знаете! Он же настройщик. Его зовут Ярослав Бражек. А отчество он никогда не называет. У чехов не принято.

Иоланта Сигизмундовна повторила с отсутствующим видом:

— Ярослав Бражек.

И вдруг прижала ко лбу два вытянутых пальца, словно молилась:

— Бог ты мой… Ярослав Бражек! Что ты говоришь? Если б ты сказала, что ты — внучка Юрия Гагарина, я удивилась бы куда меньше!

— Вы его знаете, — завороженно разглядывая учительницу, проговорил Саша.

Она не отвечала, и они тоже замолчали, испуганно переглядываясь. Лилька никак не могла решить: хорошо или плохо то, что эта женщина знает ее дедушку. Может быть, много лет знает… А вдруг даже с тех самых пор, когда Иоланта была красавицей? Лилька еще раз быстро оглядела комнату: фотографий нигде не было.

— Кто расспрашивал об органе? — Она уже отняла от лица руку и посмотрела на Лильку тем же внимательным взглядом.

— Я не знаю. Я их даже не видела! Какие-то мужчины… Они угрожали дедушке, и я… я сбежала… А потом дедушка пропал.

— Сколько ему сейчас? — Темный взгляд опять стал отсутствующим.

— Дедушке? Шестьдесят… два.

— Уже? Да-да, он был старше нас всех.

— Вас всех? — не утерпел Сашка. — А вас было много?

Наконец она увидела его:

— Нас? Семеро. Это число казалось нам счастливым… Какая самонадеянность! Разве кто-то мог быть счастлив в те годы?! Вы слышали эти стихи: "Мы живем, под собою не чуя страны…"? Мандельштам. Даже гений не мог чувствовать себя в безопасности. А уж мы-то с нашим происхождением…