Невозможная музыка

— А с чего это он нас угощает?

— Да ладно тебе! Сам же хотел, — зашептала Лилька, торопливо разворачивая мороженое. Она уже почувствовала, что Саша способен отобрать и ее порцию.

Откусив сразу побольше, она блаженно расслабилась: "Все. Теперь уже не отдашь…"

Но свое мороженое Сашка протянул матери:

— Я не буду.

— Я тоже, — ответила она с непонятным Лильке вызовом. — Иди, отдай ему.

— Я?

— А ты хочешь, чтобы я отнесла?

— Нет. Ладно…

Он нехотя поднялся и, обогнув Иоланту, которая неодобрительно хмыкнула, подошел к угостившему их человеку. Тот уже не улыбался и смотрел на Сашку снизу вверх с каким-то умоляющим выражением. У Лильки даже сердце сжалось. До сих пор ей как-то не приходилось жалеть взрослых, разве что дедушку…

— Благодарим вас, — надменно произнес Саша и положил оба брикета на скамью, не обращая внимания на то, что другие пассажиры смотрят на него с удивлением. — Но мы с мамой вообще не едим мороженого и вынуждены отказаться от угощения.

Лилька даже перестала жевать: "Вот это да! А со мной разговаривает, как обычный мальчишка…" Когда Саша вернулся, она прошептала:

— У тебя такое лицо было…

— Какое? — отрывисто спросил он и, не дожидаясь ответа, отвернулся к окну.

Она попыталась изобразить, но Сашка не смотрел на нее, и пришлось сказать:

— Презрительное, что ли… Вроде этого.

Он ничего не ответил, и только когда Наташа заговорила с Иолантой, едва слышно сказал:

— Это точно. Я их презираю.

С трудом оторвавшись от мороженого, Лилька облизнулась и с тревогой уточнила:

— Кого?

— Всех этих… Они лезут к ней со всех сторон. Из машин вечно смотрят, прямо высовываются. На улицах оглядываются… Как будто кто-то из них сможет заменить папу! Они воображают, что смогут. Идиоты.

Сашка говорил сквозь зубы, а ощущение было, будто он кричит — так покраснело у него лицо, и затряслись губы. Наскоро утеревшись рукой, Лилька испуганно похлопала его по колену:

— Тише ты! Чего разошелся? Что ей теперь делать, если твой папа… пропал?

— А если он вернется? — Сашка упрямо наклонил голову, изредка исподлобья поглядывая на мать.

— Ты же сам не верил!

— Ну… Всякое ведь бывает.

Немного подумав, Лилька нашла только один убедительный аргумент:

— А если нет?

— Тогда — пусть.

— А когда это — тогда? Через десять лет? Она уже старой будет!

— Не через десять лет… Не знаю когда!

Расслышав последние слова, Наташа переспросила:

— Когда выходим? Через одну. Не ссорьтесь только, а то весь наш поход насмарку.

— Мы не ссоримся, — Лилька обворожительно, как ей показалось, улыбнулась и, громко хлюпнув, втянула подтаявшую шоколадную жижку.

Немного выждав, она как бы невзначай сместилась вправо и увидела, что мороженое, отданное Сашкой, все еще лежит на сиденье.

"Даже не притронулся! — поразилась она. — И не жалко? Растает ведь. Духота такая… Кому-нибудь еще отдал бы, если сам не хочет…"

Но Турист, как про себя окрестила его Лилька, ни на кого больше не смотрел и вообще отвернулся к окну. Ей почему-то подумалось, что он и там ничего не видит. В профиль его лицо было таким напряженным, точно ему приходилось терпеть боль.

"Обиделся, — догадалась Лилька. — Ну, еще бы… Подумаешь, мороженым угостил! Что в этом такого? А Сашка с ним, как с преступником каким-то… Нет, чтоб спасибо сказать!"

— Оно тает, — жалобно произнесла она вслух, ни к кому не обращаясь.

Наташа замолчала, и Лилька почувствовала, как ей хочется обернуться. На этот раз она и про себя не вскрикнула бы: "Не надо!" Наоборот, теперь Лилька уже ничего не имела против, чтобы Сашкина мама немножко пожалела этого странного человека. Каким-то чутьем Лилька угадывала, что ему станет легче, если Наташа хотя бы посмотрит на него.

"Почему у него такое лицо? — пыталась понять девочка. — Я также сильно обижалась, когда мне какую-нибудь гадость подстраивали… Как на первое апреля письмо прислали, как будто из училища олимпийского резерва. Я думала, что меня и вправду приглашают… А потом все ржали надо мной… Тоже мне, друзья — по самому больному! Но ведь Наташа этому Туристу не друг. И Сашка тоже. Что ж он так распереживался?"

— Это его забота, — отрезал Сашка. — Сам купил, сам пускай и ест.

— Сам он не хочет, ты же видишь. Он же именно нас хотел угостить.

— А ты и угостилась! Вот и ешь себе спокойно.

Она тоже обиделась:

— Я и ем.

Про себя она продолжила: "Вот пересяду к Туристу и съем сама все мороженое. Потом еще жалеть будете, что даже не попробовали… Вкуснотища такая!"

— Скоро выходим…

Наташин голос показался ей тоскливым, будто она вовсе не собиралась идти в этот непонятный поход, а ее тащили насильно. Наверное, незнакомые горы пугали ее еще сильнее, чем Иоланту. Та была, по крайней мере, связана с ними прошлым…

"Это ведь только мне и надо, — забыв о картине, подумала Лилька. — А я Наташе тоже еще не друг… Почему она это делает?"

Подавшись к окну, Иоланта Сигизмундовна со страхом воскликнула:

— Ох, ничего не выйдет из нашей затеи!

— Увидим, — жестко произнес Саша. С каждой минутой он мрачнел все больше.

— В конце концов, мы просто подышим воздухом, — рассудительно проговорила Наташа, которой этого воздуха хотелось меньше всех.