Невозможно устоять (СИ)

— Посмотрим, — мы презрительно отвернулись друг от друга, и я услышала, как по плитке зацокали её шпильки, отголосок которых быстро смешался с толпой и напрочь забылся в моей голове.

Тиён просто несносная лицемерка и липучка. Здесь она заработала себе репутацию легкодоступной богатой девки, пожалуй, с этим можно было бы согласиться, глядя на то, как она себя ведёт и одевается. Однако люди привыкли судить поверхностно, не заглядывая вглубь, не улавливая горечь в её речах, не замечая того, как легко её задеть. Возможно, образ стервы был создан для того, чтобы защитить себя от окружающих. У всех свои средства выживания. Порой я испытываю к ней жалось, ведь мы похожи одним – одиночеством (на этом всё, большего я просто не хочу испытывать к этому человеку). Ни ненависти, ни презрения, ни, Боже упаси, симпатии. Она несчастна, но не моя забота переживать за её состояние, ведь Чон сама выбрала скользкую дорожку, и лишь сама девушка в силах изменить свою жизнь: к лучшему или к худшему.

Не знаю, почему её так и тянет насолить мне, ведь первой я никогда не полезу в конфликт. Всё просто: не трогайте меня, не трону вас. Большинство знает, что в спорах я выйду победителем, ведь не иду на поводу эмоций и сохраняю спокойствие. Слава о моей отрешённости и озлобленности на людей прошлась по всему нашему университету, дошла и до соседнего художественного института, который находился в этом же здании – там преподают танцы, вокал, искусство (что очевидно по названию, собственно). Два места учёбы отделяет лишь коридор-арка на первом этаже. Ученики и того, и того заведения относятся друг к другу нормально, многие даже тесно дружат и на больших переменах встречаются в главном дворе или коридорах, в случае плохой погоды. Учителя и вовсе всегда вместе собираются, так что, если появится новый профессор, знать будут об этом везде, а взволнован будет почти каждый.

Например, пару дней назад прошёл слушок, что на работу устроился новый учитель музыки, и эта новость просто сотрясла здание, от чего раздражающие люди начали шуметь ещё больше обычного. Студентки стали прихорашиваться пуще обычного, из-за чего складывалось впечатление, что их лица ненастоящие, а обтянуты плотной пленкой тонального крема, приправленные другой косметикой.

Прозвенел звонок, оглашая начало пары и конец большой перемены, на которой я даже не поела.

Я вздохнула и спрыгнула с подоконника, прихватывая с собой сумку.

В общем, не знаю, кто там этот учитель, но пока мне его искренне жаль, ведь ему придётся вытерпеть рой женщин, пытающихся его соблазнить — это, конечно, если он хорош собой; я же просто продолжу шаркать на правоведение, где меня уже ждёт Минхи, — надеюсь, что в плохом настроении, ибо я не готова встречаться с её беспечностью сегодня — и часовая нудная лекция монотонным голосом профессора Хон.

***

Дождь бил по стеклу окон кабинета, где я уже сорок минут пытаюсь вникнуть в лекцию, силясь не уснуть.

Кажется, эта мрачная и унылая погода действует так не только на меня. В классе на удивление тихо, слышно лишь ровное дыхание студентов, которые еле сдерживают себя, чтобы не провалиться в сон прямиком на столе в аудитории. Но никто не осмелится уснуть на этой паре, потому что с профессором Хон лучше не связываться. Будучи учителем по праву, она держит всех в строгой дисциплине, и стоит тебе что-то нарушить - жди наказания. Оставит после занятий, и мы будем заниматься какой-то муторной работой. Сначала все думали, что это не страшно, но я, как и многие здесь, побывала с ней наедине три часа, перебирая бумаги и слушая её нравоучительные речи. Боже упаси, чтобы это повторилось - мой рассудок не выдержит этого вновь.

— Мин Минхи, — строгий голос профессора заставил меня встрепенуться и резко перевести взгляд на девушку рядом.

Мин, облокотившись на руку, тихо посапывала, не замечая накалявшуюся ситуацию.

«Вот чёрт», — пронеслось в моей голове, и я легко толкнула её под столом, пытаясь привести в чувство.

Мы всегда сидели на самых высоких местах, спрятанные от взора профессора Хон за спинами других студентов, однако сейчас это не помешало ей углядеть, что Минхи уже давно не слушает её и видит седьмой сон.

Сведя густые брови, под обеспокоенными взглядами студентов старушка молча начала подниматься к нам, испепеляя Мин взглядом.

— Юная леди! — выкрикнула профессор, приблизившись к нашему столу и звонко ударив указкой о него так, что мы с Чимином невольно подпрыгнули.

Минхи медленно открыла глаза и перевела сонный взгляд на преподавателя, которая уже еле сдерживала свои злобные порывы. Не знаю, что там могло померещиться девушке спросонья, но поскольку старушка Хон — как мы привыкли называть профессора за глаза —находилась довольно-таки близко от лица Мин, та от испуга вскочила со стула и протараторила:

— Ох ты ж Господи, ужас какой!

«Прощай, Мин Минхи, ты была неплохим «недодругом», я буду помнить все твои хорошие деяния», — я протяжно вздохнула и взглянула на Чима, который только и мог, что закрыть лицо рукой, сгорая от стыда за подругу.