Невозможное решение

Ещё первая не отгремела, а уже вторая. Господи, господи! Когда же они все угомонятся! Если бы они знали, в каком мире на самом деле живут! Если бы они только знали, что все мы лишь порождение гигантской симуляции неведомого Программиста [2]. Это, кажется, у Чехова: «Если бы знать!» Но как можно этого не знать, это же так очевидно! Жизнь – это чудо. Вселенная – это чудо! Почему они все этого не видят? Зачем мы копим цифровые активы? Зачем бьемся за владение пространством, которое на самом деле не более чем иллюзия. А время, за которым мы бежим в безумной гонке, время – это лишь последовательность тактов синхронизатора для выполнения кода неведомо кем написанной программы… Господи, господи!

***

Васенков служил на предприятии «Специальные локаторы особого назначения». Старинная фирма с большими традициями в отличие от многих других не вынесла производство на окраины и по-прежнему располагалась почти в центре города. Добираться туда от дома – почти от самого Пушкинского космодрома – приходилось далековато. Большинство сотрудников ездили на работу на моноциклах или на роликах, но Васенков по привычке предпочитал велосипед и не торопясь катил по велодорожке старинного шоссе, переходящего в проспект, превращенный ныне в тройную липовую аллею. Весь грузовой транспорт шел глубоко под землей, а улицы целиком принадлежали людям и деревьям. Ласковый апрельский дождь скатывался струями по невидимому куполу, прикрывавшему дорожку от непогоды. Климат Петербурга стал намного теплее и более влажным, чем во времена молодости Васенкова, однако благодаря силовым куполам горожане теперь обходились без зонтов.

По результатам городского референдума проспекту недавно было решено вернуть одно из его исторических наименований как наиболее соответствующее архитектурному стилю. Сам Иван Григорьевич проголосовал на референдуме за название «Царскосельский проспект». Пересекая площадь Братьев Стругацких, каждый раз думал, что Борис Стругацкий возражал бы против победившего имени. Хотя по большому счету, имя, присваиваемое нами некоей сущности, вряд ли имеет значение для неведомого Великого Программиста.

Васенков оставил велосипед на служебной парковке со стороны улицы Толи Турчака. Архитектурная форма велопарковки была конкурсной работой молодых дизайнеров фирмы и представляла немыслимые достижения арт-футуризма. Над ее куполом вращалась большая голографическая буква зет. Эта же буква появилась и на официальной вывеске над заводской проходной. Голографическая вывеска представляла собой каждой день новую вариацию на тему танцующего слона, срисованного местным дизайнером с пакета пси-индийского чая. Сейчас слон на задних ногах кружился вокруг своей оси, растопырив уши-антенны, и периодически рисовал длиннющим хоботом букву зет, очевидно символизируя круговое и построчное сканирование воздушного пространства.

На проходной Иван Григорьевич как всегда сдал роботу личный коммуникатор и получил взамен служебный. Во дворе завода группа сотрудников выполняла производственную гимнастику. Работницы занимались аэробикой и пилатесом. Мужчины отдавали предпочтение спортивной гимнастике. На спортивной площадке с гимнастическими снарядами Иван Григорьевич заметил начальника отдела программистов Сашу Хазина и круто свернул к нему. Хазин выполнил соскок назад с брусьев и очутился лицом к лицу с Васенковым.

– Не приняли статью, Иван Григорьевич, отказались публиковать! Здравствуйте, – поздоровались за руку, – в ПДТК [3] говорят, что тема не в компетенции предприятия.

Сашка придумал остроумный эксперимент по проверке теории земной гравитации и обнаружению суточных отклонений местных вертикалей. И мало того, что придумал, но сам же за свои деньги и поставил! С риском для жизни лазил на высоченную старинную заброшенную трубу в Антропшино, светил оттуда по вертикали вниз лазером на дорогущую фотодиодную матрицу, прожёг ее, но всё-таки обнаружил в шумах суточные ритмы искомых отклонений. Вот настоящий учёный, а те не бумажные крысы с учёными степенями, обложившиеся дипломами и страшащиеся самостоятельной мысли!

– Не грусти, Саша, работа у тебя хорошая, честная и доказательная., – попытался утешить Васенков, но тут же сам признался, – а у меня статью про межпланетную локацию тоже отвергли. Я ещё пободаюсь с ними. Пойду к Ковальчуку ругаться, заодно про тебя поговорю.

Ковальчук был замом по науке и секретарем ПДТК – постоянно действующей технической комиссии, дававшей заключение о возможности публикации статей и докладов. Васенков, подавляя вскипавший гнев, решил не откладывать разговор и направился сразу к Ковальчуку, даже не заходя к себе в кабинет.