Невозможное соглашение

— Я бизнесмен. Второй человек в рекламном бизнесе на Западном побережье. Я увлечен делом. Конечно, богат. У меня отличный дом и все такое прочее. Неплохое здоровье, что немаловажно для тебя. Вредных привычек у меня нет. Что еще? Я не женат. Люблю весело проводить свободное время, правда, его не много. В общем я самый обычный миллионер. Тебе повезло, Гавард, — Эдди приободряюще улыбнулся, подался вперед и протянул руку.

— Повремени, Эдди. Пожмем руки чуть позже, после соглашения.

Эдди, немного смутившись, неохотно снова устроился на стуле.

— Знаешь, Эдди, со мной в детстве произошла одна история. У нас не много времени, но я расскажу. Отец подарил мне на день рождения пса. Почти щенка. Мне было тогда двенадцать. Я был очень рад новому маленькому другу. Мы назвали его Чип. Он полюбился всеми нами, и стал полноправным членом семьи. Как-то раз, всего через несколько месяцев после этого мы с приятелем отправились на прогулку. Решили прокатиться на скутере по окрестностям нашего загородного дома. И я был за рулем. А пес бежал рядом. Машин почти не было, но в одном узком месте нам предстояло разминуться с большим автомобилем. По легкомыслию я не сбросил скорость, только взял ближе к обочине. Налетел на какое-то препятствие и почти потерял управление. Приятель закричал сзади. Столкновения и падения избежать бы не удалось. Но все-таки было одно решение. Можно было сделать один маневр. Но там был Чип. И я сделал это…

Эдди не смотрел на монитор визуальной памяти. Все и так было в самих словах и на лице Гаварда. Тот продолжал:

— В итоге у меня и приятеля остались несколько ссадин. Но пса у меня больше не было. Водитель той машины вез нас домой и говорил, что у меня хорошая реакция, и что я принял единственное и правильное решение… То, что осталось от Чипа лежало завернутым у меня на коленях. Меня лихорадило несколько дней. Ссадины вскоре зажили. Но я не ходил в школу примерно месяц. Просто лежал и смотрел в потолок, вспоминая Чипа. Мечтал, сделать так, что бы он снова был с нами — в нашем доме. И не мог смириться с мыслью, что сам убил своего маленького друга. И все время думал, простит ли он меня.

Гавард в задумчивости прикусил губу, потом продолжил:

— Отец говорил мне, что Чип любил меня, поэтому простит. И что ему там — в другом мире, совсем неплохо. Отец убеждал меня изо дня в день и, наконец, я поверил ему. Хотя пес был с нами недолго, но он оставил след у всех нас. Он был со мной всю последующую жизнь. Остался во мне без всяких «соглашений».

Помолчав, Гавард невесело усмехнулся и добавил:

— Не думал никогда, что сам окажусь на месте Чипа.

— Ты хочешь сказать, на месте пса под колесами тачки хорошо упакованного и довольного жизнью богача? Ну, что ты, Гавард! Конечно же, нет. Разве можно сравнивать! Ведь у меня даже не было выбора, — Эдди изобразил руками вращение руля, потом обреченно развел их в стороны.

— Мы просто оказались здесь. На этом перекрестке. Эта судьба. И очень жаль, что мы встретились так…

Эдди подался вперед:

— Но я не такой, каким кажусь тебе. Я обычный человек. Такой, как и все. Такой же, как и ты. Когда-то мне повезло. Я оказался там, где зародилась самоуправляемая реклама. Наверняка ты видел эти ролики, которые заканчиваются всегда по-разному, потому что сценариста нет, и все делает компьютер непредсказуемым образом в процессе воспроизведения. Эта технология стремительно захватила рынок. Да, это было прекрасное время. Я уже не работал за кусок хлеба. Звонкая монета шла в карман. И мы были сильнее других…

Гавард явно заинтересовался услышанным. Его лицо странно напряглось, а губы вздрогнули. Он словно пересиливал себя, чтобы не сказать. Не замечая этого, Эдди немного помолчал, погрузившись в воспоминания, потом продолжил:

— Но потом я стал замечать… в общем почувствовал, нужно что-то менять… нужны новые грани. Я продолжал работать и верил, что заживу когда-нибудь. По-настоящему. Для себя. И будет время для себя. А теперь вот это…

Эдди сокрушенно качнул головой.

— Ты мчался на стадион?

— Да.

Эдди заметил, что Гавард пристально следит за монитором — визуализатором, и покраснел немного. Усилием воли переключил мысли и повернул беседу:

— Но расскажи и ты, Гавард, что у тебя за жизнь. Я должен знать, кто станет частью меня.

— Что же, вполне законно. Хотя трудно выделить главное. Знаешь, я много лет искал. Искал самого себя. Многое за что брался. Но только живопись была любимым делом. Не раз бросал, потом начинал снова. Появлялись средства для жизни — я отдавал себя ей. Когда я был в своей студии, время останавливалось. Мне казалось, что я жил в тех мирах, которые создавал на холсте. Я наполнял их понятным мне смыслом и приглашал в эти миры других.

Гавард на миг остановился, а потом продолжил: