Невозмутимые родители живут дольше. Как не сойти с ума, воспитывая подростка

Я пообещал, что ситуация скоро улучшится, и поспешил в секретариат. Там надрывался телефон Себастьяна. Даже будучи запертым в ящике стола, он звонил так, что было слышно на всем этаже. Прежде чем пойти домой, я зашел в школьный туалет на втором этаже. Увлечь юношей немецкой романтикой — это не такая простая задача, размышлял я, особенно «Лорелеей», где все про тьму да пламя. В школьном туалете жутко воняло. Стены были украшены лозунгами с критикой капитализма и доморощенной школьной поэзией: «три вещи, которые я ненавижу», «капитализм мертв» и «да здравствует революция». Одна стрелка показывала на унитаз, рядом с ней цитата, возможно заимствованная из «Л орел ей»: не знаю, что значит такое… На внутренней стороне двери кабинки я обнаружил аж целое стихотворение, роскошный образец туалетной лирики, которую, будь я учителем, тут же включил бы в школьную программу как современное продолжение стихотворения про Лорел ею:

«У белоснежки задница и сиськи, она дает всем гномам, от первого и до шестого, и только г(н)омика седьмого имеет Гансик за горою».

Может, это написала здесь сто лет назад Нина Хаген? — подумал я.

«Держись, толстуха Лореляй[22], за это свинство не пеняй, а потерпи годок-другой, и школа будет за спиной», — досочинил я по дороге домой.

Мы ничего не заметили

С каждым годом Рождество приходит все раньше и раньше. Рождественские календари начинают продавать уже летом, елки в магазинах украшают в сентябре, а развешивают гирлянды и сооружают рождественские базары еще до того, как выпадет снег. Аттракционы становятся все пафоснее и внушительнее в размерах. И вот возле Александерплатц неожиданно вознесся в небо гигантский осьминог, справа от него ракета, а слева лабиринт ужасов — излюбленные развлечения молодежи. В то время как мудрый пенсионер сознательно выбирает для себя на этом празднике столь милые сердцу и жизнеутверждающие аттракционы, как глинтвейн и жареные сосиски, подростки направляются к щупальцам осьминога. Там молодежь попадает в клешни, ее подбрасывают вверх и швыряют на землю, трясут и вертят. Уже от одного этого зрелища может поплохеть. Осьминог разрешен с восемнадцати, ракета — с шестнадцати, а лабиринт ужасов — с двенадцати лет.

Я слышал из первых уст, как важно в этом возрасте доказывать свою взрослость. Один мой знакомый когда-то работал на гонорарной основе привидением в лабиринте ужасов и то и дело приходил с работы с тяжелыми увечьями. Он рассказывал, что некоторые двенадцатилетние только за тем ходят в лабиринт ужасов, чтобы подразнить привидение, стукнуть его по голове и тем самым покичиться перед старшими приятелями своим мужеством. И более того — в моего друга-призрака молодые люди кидались камнями.

Моя дочка не пошла в лабиринт ужасов, посчитав, что в свои шестнадцать она его переросла. Она предпочла осьминога. Я волновался за дочь. За год до этого в газете писали, как один аптекарь на рождественской ярмаке дал девушке попить из какой-то бутылки, после чего девушка без сознания упала прямо в клещи осьминога. Да и сами по себе аттракционы могут довести девушек до потери сознания. Покрутившись несколько циклов в осьминоге, легко стать жертвой коварных людей.

— Не пей из чужих бутылок! Не садись в осьминога! Не летай на ракете! — всякий раз советовал я дочери с самыми добрыми намерениями. Но все советы были напрасны.

— Вспомни себя в моем возрасте, — отвечала дочь, — разве тогда не захотел бы ты покататься на осьминоге?

Это неуместное сравнение. Аттракционы моей юности были прямой противоположностью нынешним. Осьминог хоть и выглядел устрашающе, но в действительности он был чудом техники, обеспечивающим надежность до последней детали. Наши же аттракционы производили на стороннего наблюдателя безобидное впечатление, а на самом деле это были орудия пыток, созданные по наущению дьявола. До конца жизни не забуду, как девятилетним гулял с мамой в парке культуры и отдыха — дело было в моем родном городе Москве, — где меня «угостили» аттракционом «Лодочка». Это были большие качели в форме гондолы на двух человек, которые приводились в движение и раскачивались электромотором. Мы с мамой прошли мимо казавшегося пустым аттракциона.

Только маленькая девочка с печальными глазами сидела в одной из гондол. Мама девочки стояла рядом с лодочкой и высматривала, кто бы мог составить компанию ее дочке.

— Молодой человек! — обратилась она ко мне. — Не хотите ли прокатиться на лодочке с моей Наташей? Билет я уже оплатила.

Мне в принципе совсем не хотелось, и я снизу вверх посмотрел на маму в надежде, что та не позволит. Но она согласно кивнула. Со странным ощущением в животе я залез в лодочку. Чужая мама крикнула в темноту «Давай!», кто-то невидимый нажал кнопку, и гондола взлетела в небо. Я сел, встал, снова сел. Какую бы позу я ни принимал, лучше не становилось. Девочка, плюс к воздействию электромотора, всем телом старалась усилить раскачивание, она смеялась при этом и смотрела мне прямо в душу таким взглядом, будто, одержимая дьяволом, сбежала из фильма ужасов.