Невозвратный билет

О, в этом я была уверена. Мои бабушка и мама отличались удивительной категоричностью, не свойственной мне. Мама отрезала людей от себя за малейший проступок, пусть совершенный не со зла, а от слабости. Бабушка точно так же вычеркивала людей из своей жизни, если они поступили недостойно, согласно ее представлениям о том, что такое хорошо, а что плохо. Я же всегда пыталась понять, что подвигло человека на подлость. И всегда заранее его оправдывала.

Мама считала, что я не проживу с таким отношением. Что мне не хватает жесткости. А компромиссность – удел слабаков.

– Это как рубить хвост собаки по частям. Лучше сразу купировать и успокоиться, – объясняла она мне. Напомню, мне тогда было семь-восемь лет. Пример с собакой был взят из жизни – наши соседи завели щенка, порода которого требовала купирования хвоста и ушей. Я слышала, как скулит щенок, которому сначала купировали хвост, а потом, спустя время, – уши. Щенок плакал, как маленький ребенок. Я тоже засыпала в слезах, слыша его скулеж за стенкой.

– Люди – сволочи, – твердила мне мама с раннего детства, – нельзя верить ни единому слову. Тебя обманут, предадут, продадут, не моргнув глазом. Дружба? Закончится в тот момент, когда на столе появятся деньги. Любовь? Продаются и женщины, и мужчины. Квартира получше, возможностей побольше. Хочешь верить в любовь – на здоровье. Только сначала оформи документы в свою пользу. Завещание, брачный контракт. Вся любовь должна быть зафиксирована на бумаге нотариусом.

– Мам, я так не хочу. Бабушка говорит, что… – пыталась возразить я.

– Твоя бабушка всегда была идеалисткой. Наверное, поэтому осталась без жилья, без накоплений. Что она могла мне дать? Что тебе оставит в наследство? Ничего.

– Она мне оставит память о себе. Это самое важное, – заявила я.

Мама заплакала.

Я тоже сидела на корточках у стены тоннеля, закрыв руками голову, как нас учили на уроках самообороны в школе. Больше всего на свете мне хотелось остаться в этом закутке. Сидеть и ждать помощи. Но когда прекратился грохот, я заставила себя выбраться и побежала искать Аркашу. Его нигде не было. Он не отвечал на мои крики. Тогда до меня дошло – если был один закуток, практически невидимый в стене тоннеля, крошечное углубление, значит, могли быть и другие. Я бежала вдоль тоннеля, трогая стену. Нашла еще один – пусто. А в другом нащупала кого-то рукой.

– Все, Маша нас нашла, – сказал расстроенно Аркаша и включил фонарик. – Ты что должна сказать?

– Что? – не поняла я, не веря собственным глазам. Аркаша, я его нашла…

– Туки-туки Аркаша, иначе не считается, и мы опять спрячемся, – ответил мальчик.

– Туки-туки, Аркаша, – ответила я.

– И туки-туки, дядя Костя, – потребовал Аркаша.

– Туки-туки, дядя Костя, – повторила я.

– Мы тут с дядей Костей в прятки играем. Он прячется от тети Насти. А я вместе с ним. Но ты нас нашла, – объяснил Аркаша.

– Аркаша, нам нужно выходить из тоннеля. Наши мамы нас тоже давно ищут, – сказала я.

– Нет, не пойду. По правилам, надо дождаться, когда дядю Костю найдет тетя Настя. Иначе не считается. Ты же меня искала, а не дядю Костю, – заявил Аркаша.

– Аркаша, давай мы будем выбираться, а дядя Костя дождется, когда его найдет тетя Настя, – попыталась я уговорить мальчика.

– Да, Аркаша, ты иди. Я тут тетю Настю подожду, – сказал дядя Костя.

– Ну ладно. Не хочу в автобус. Сейчас было весело. Мама не разрешает мне играть в прятки, а я люблю. Однажды спрятался в шкафу, мама меня весь вечер искала, а потом плакала и кричала. Почему никто не любит играть в прятки? – Аркаша был расстроен, что игру придется прекратить.

– Потому что мама думала, что ты пропал. А сейчас совсем не время. На тоннель падали камни. Это опасно. Поэтому и свет погас. Нам надо выходить. Вдруг снова камни начнут падать? – Я пыталась уговорить Аркашу не напугав.

– А если тетя Настя не найдет дядю Костю? – уточнил Аркаша. – Тогда как будет считаться в игре? Кто победил?

– Маша? Тебя Маша зовут? – обратился ко мне дядя Костя. – Забери Аркашу, а я потом сам разберусь с тетей Настей. Хорошо?

– Аркаша, пойдем. Видишь, дядя Костя не хочет, чтобы тетя Настя его быстро нашла, – ласково сказала я ребенку.

– Тогда я точно останусь. Я когда в шкафу прятался, меня не мама нашла, а милицейский дядя. Он меня вытащил.

– То есть мама вызвала милицию? – уточнила я.

– Ну да. Только она потом сказала, что у нее проблемы будут. Ее в тюрьму посадят за то, что она меня потеряла. Если тетя Настя не найдет дядю Костю, у нее тоже проблемы с милицией будут. Тетю Настю в тюрьму посадят, – серьезно заявил Аркаша. – Я останусь. Скажу, что мы вместе прятались.

– Не будет у тети Насти проблем с милицией. Они взрослые люди, а мы с тобой дети. За нас родители отвечают. Понятно? – резко сказала я. Мне хотелось побыстрее выйти из тоннеля и сдать Аркашу с рук на руки.

– Не отвечают за нас родители, – буркнул Аркаша, – если бы отвечали, не ругались бы, а о нас подумали. И я не маленький. Все понимаю. Мама на папу обиделась, поэтому мы уехали. А я их хотел помирить!

Мальчик расплакался.