Невроз и личностный рост

У нас может сперва создаться впечатление, что ненависть или презрение к себе в этом случае более сильны, чем при других видах невроза. Но узнавая нашего пациента лучше и сравнивая его ситуацию с другим нашим клиническим опытом, мы отбросим такое предположение и поймем, что он лишь более беспомощен перед своей ненавистью к себе. Большинства эффективных средств защиты от нее, которыми пользуется захватнический тип, в его распоряжении нет. А он старается все же оставаться верным своим особым Надо и Нельзя, и, как при всяком неврозе, его рассудок и воображение помогают ему затемнить и приукрасить картину.

Но он не может отбросить самообвинения, воспользовавшись самооправданиями, потому что иначе он нарушил бы свои Нельзя на высокомерие и тщеславие. Не может он и сколько-нибудь успешно ненавидеть или презирать других за то, что он отвергает в себе самом, потому что он должен быть «понимающим» и уметь прощать. Попытка обвинить других или как-то иначе проявить к ним враждебность на самом деле не успокоила бы его, а испугала – из-за его табу на проявления агрессии. И, как мы теперь видим, он так сильно нуждается в других, что по этой самой причине должен избегать трений с ними. В итоге, вследствие всех этих обстоятельств, он просто не может постоять за себя, и это приложимо не только к его столкновению с другими, но и к своим нападкам на самого себя. Другими словами, он так же беззащитен против собственных обвинений, презрения, мучительства и т.п., как и против нападения со стороны окружающих. Он принимает это все, простершись ниц. Он подчиняется приговору внутренней тирании, что, в свою очередь, снижает его и без того низкое мнение о себе.

И все-таки ему нужно как-то защищать себя, и у него на самом деле развиваются своеобразные защитные механизмы. Ужас, который может возникнуть у него в ответ на приступ ненависти к себе, в действительности поднимается в нем, только если его особые защиты не сработали. Самый процесс самоумаления – не только средство избежать захватнических установок и держаться в узких рамках Нельзя, но также и средство умиротворить собственную ненависть к себе. Я нагляднее всего опишу этот процесс, указав на характерное поведение смиренного типа личности, когда он считает, что на него нападают. Он пытается умаслить врага и ослабить силу обвинений, например, путем сверхготовного признания своей вины: «Вы совершенно правы... Я полный дурак... Это все моя вина...» Он пытается выудить из него успокаивающие разуверения, извиняясь, выражая крайнюю скорбь и упрекая себя. Он может умолять о пощаде еще и подчеркиванием своей беспомощности. С помощью такого же «умасливания» он вытаскивает жало и из своих самообвинений. Он сознательно всячески преувеличивает свое чувство вины, беспомощность, нужду, короче говоря – подчеркивает свое страдание.

Другой путь уменьшения внутреннего напряжения – пассивное вынесение вовне. Оно проявляется в том, что он считает, что его обвиняют, подозревают, пренебрегают им, унижают, презирают, издеваются над ним, пользуются им или откровенно жестоко обращаются. Однако это пассивное вынесение вовне, хотя и смягчает тревогу, не является, видимо, эффективным средством избавления от самообвинений, в отличие от активного вынесения вовне. Кроме того, оно (как и всякое вынесение вовне) портит его отношения с окружающими, а он, по многим причинам, особенно к этому чувствителен.

Однако все эти защитные механизмы оставляют ситуацию в его внутреннем мире весьма шаткой. Ему по-прежнему нужен более мощный источник успокоения. Даже в те периоды времени, когда его ненависть к себе остается в границах умеренности, он чувствует, что все, что он делает сам или для себя – бессмысленно. Его самоумаление и т.п. делают его глубоко незащищенным человеком. Поэтому, следуя своим старым образцам, он ищет других людей, чтобы укрепить свои внутренние позиции: другие дадут ему чувство, что его принимают, одобряют, нуждаются в нем, желают его, он нравится, его любят и ценят. Его спасение – в руках других. Следовательно, его нужда в людях не только крепко укоренена, но часто приобретает характер безумия. Мы начинаем понимать ту притягательность, которую любовь имеет для данного типа личности. Я пользуюсь словом «любовь», как общим знаменателем для всевозможных положительных чувств, будь то симпатия, нежность, дружеское расположение, благодарность, половая любовь или чувство, что в тебе нуждаются и ценят тебя. Я посвящу отдельную главу тому, как эта тяга к любви влияет на любовную (в строгом смысле слова) жизнь человека. Здесь мы обсудим, как она проявляется в человеческих отношениях вообще.