Невроз и личностный рост

Этот вид самообвинений может возбудить наше любопытство, потому что гораздо чаще мы сталкиваемся с противоположным. Обычно невротик жадно хватается за любые трудности или неприятности, чтобы оправдаться: он сделал все возможное, просто лез вон из кожи. Но другие (или ситуация, или внезапное несчастье) все испортили. Хотя эти две установки выглядят совершенно противоположными, в них, что достаточно странно, больше сходства, чем различий. В обоих случаях внимание отвлекается от субъективных факторов и переключается на внешние. Им приписывается решающая роль для счастья или успеха. Функция обеих установок – оградиться от нападок самоосуждения за то, что не являешься своим идеальным я. В упомянутых примерах действуют и другие невротические факторы, связанные со стремлением быть идеальной матерью или сделать блестящую актерскую карьеру. Женщина в то время была слишком поглощена своими собственными проблемами, чтобы быть последовательно хорошей матерью; актеру было трудно устанавливать необходимые контакты и соревноваться за получение работы. Оба до некоторой степени сознавали свои трудности, но упоминали их вскользь, забывали о них или слегка их приукрашивали. В счастливчике, которому все удается, это не поразило бы нас, как нечто ему несвойственное. Но в наших двух случаях (типичных в этом отношении) есть просто ошеломляющее расхождение между снисходительным отношением к своим недостаткам с одной стороны, и беспощадными, безрассудными самообвинениями за неподконтрольные внешние события с другой стороны. Такие расхождения могут легко ускользнуть от нашего внимания, пока мы не понимаем их значения. А они дают важный ключ к пониманию динамики самоосуждения. Они указывают на такие ужасные личные недостатки, что личность вынуждена прибегнуть к мерам самозащиты. Таких мер две: «беречь» себя и перекладывать ответственность на обстоятельства. Остается вопрос: почему эта самозащита не помогает избавиться от самообвинений, по крайней мере, на сознательном уровне? Ответ прост: невротик не считает эти внешние факторы неподконтрольными. Или, точнее, они не должны быть неподконтрольными. Следовательно, все, что идет не так, бросает на него тень и разоблачает его позорные ограничения.

Самообвинения, о которых говорилось до сих пор, были направлены на что-то конкретное (на существующие внутренние затруднения, на мотивации, на внешнюю ситуацию), но есть и другие – смутные и неуловимые. Человек может мучиться от чувства вины, оставаясь неспособным связать ее с чем-то определенным. В своем отчаянном поиске причины он может, наконец, дойти до идеи, что это, видимо, вина за что-то, совершенное в предыдущем воплощении. Но иногда появляются более конкретные самообвинения, и он начинает верить, что теперь узнал, почему он себя ненавидит. Давайте предположим что он решил: «я не интересуюсь другими людьми и мало что для них делаю». Он очень старается изменить свою установку и надеется, что тем самым избавится от ненависти к себе. Но если даже он реально обратился к себе, такие усилия, хотя и делают ему честь, не избавят его от врага, потому что он поставил телегу впереди лошади. Он ненавидит себя не потому, что его упреки к себе отчасти верны, напротив, он обвиняет себя потому, что ненавидит себя. Из одного самообвинения следует другое. Он не отомстил – значит он размазня. Он отомстил – значит он скотина. Он кому-то помог – значит он простофиля. Он не помог – значит он эгоистичная свинья и т.д. и т.п.

Если он выносит самообвинения вовне, то уверен, что все окружающие приписывают всем его поступкам нехорошие мотивы. Это чувство, как мы уже упоминали, может быть настолько реальным для него, что он негодует на окружающих за несправедливость. Для защиты он может носить жесткую маску, чтобы никто никогда не догадался о том, что делается внутри него, по его лицу, голосу или жестам. Он может даже и не знать о своем вынесении самообвинений вовне. Тогда на сознательном уровне для него все окружающие очень милы. И только в процессе анализа до него доходит, что он постоянно чувствует себя под подозрением. Подобно Дамоклу, он живет в постоянном страхе, что в любой момент на него может упасть меч каких-то ужасных обвинений.