Невроз

Похоже, эта женщина испытывала подлинный интерес ко всему, что он делал и говорил. Ему пока что не удавалось понять, какого рода этот интерес – личный или профессиональный (к тому же он и сам не знал, что предпочтительнее), тем не менее с осознанным коварством продолжал затягивать ее в свои сети. Какой непростительный эгоизм... Но как от него удержаться? Она так женственна и так одинока. Приди же, Царевна-лебедь, в мои объятия! Даже если я не сумею тебя утешить, то удовлетворить-то смогу наверняка.

– Я спасся бегством. Не знаю, что бы я стал делать наяву, но во сне... Знаете, Маргарита, я никогда не считал себя храбрецом и по мере возможности старался избегать неприятных ситуаций, хотя и действовать, невзирая на страх, мне тоже приходилось. Любопытство иной раз сильнее страха. Поставить себя на чье-то место... испытать то, что не испытывал ни разу... Да, это я могу понять. Но укус змеи никогда не казался мне волнующим переживанием.

– Итак, вы бежали.

Маргарита задумчиво постукивала длинным, выкрашенным в молочно-белый цвет ногтем по краю стола. Спокойная, уравновешенная женщина, почти наверняка фригидная. Ему захотелось хорошенько встряхнуть ее за плечи, крикнуть: «Посмотри на меня! Я мужчина! мужчина, а не пациент!» Но стоит ли это делать – вот в чем вопрос.

Ольга сказала, что «она не из таких», и посоветовала выбросить из головы «все эти глупости».

Грэм изобразил удивление: «О чем ты, сестренка?»

«Сам знаешь. Все эти похожие друг на друга, как однояйцовые близнецы, куколки с силиконовыми бюстами, которые вешаются на тебя в клубах и засоряют твой электронный ящик... прибереги свои запасы тестостерона для них, а мою подругу оставь в покое».

«Ты же сама привела меня к ней».

«Не зли меня, Гришка, понял? Ты всегда был распутной дрянью, но мозгами-то тебя бог не обидел, верно? Ну то-то же. Держи свои грязные мысли при себе».

«А что такого грязного в моих мыслях?»

Это был бессмысленный спор. Один из тех, что случались у них неоднократно. Ольга всю свою жизнь старалась вести себя как ПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Она была просто помешана на правилах приличия. Грэм не придавал значения этикету, не говоря уж о пресловутой нравственности. Для того чтобы оказаться с кем-то в постели, ему хватало обоюдного желания, а что по этому поводу думает уважаемая общественность, он не знал и знать не хотел.

– Да, я несся как заяц, пока не увидел впереди лестницу. Ту самую, по которой спустился в подземелье.

– А потом?

– У самого ее подножия я проснулся.

Пепельная блондинка со строгими, удлиненными к вискам, серыми глазами и нежными, пухлыми губами, которые так и хочется представить приоткрытыми для поцелуя. Или... да, лучше всего «или»... боже, избавь от греха! Нам же еще работать и работать, встречаться в этом кабинете, смотреть друг другу в глаза, произносить правильные слова...

Грэм услышал собственный смех и подумал со странным безразличием: «Скоро это случится. Я приведу ее в свой дом, сниму одну за другой все ее шикарные тряпки – медленно, красиво – и займусь с ней любовью. Она получит столько удовольствия, сколько сможет выдержать, и поймет, что все, кто был у нее до меня, не стоили ни времени, ни внимания. Память о них улетучится как дым. Следы их занесет песком пустыни. Эй, приятель, тебе не кажется, что ты заговорил штампами?.. И тем не менее. Взять ее и отдать себя – в этом весь смысл. Энергообмен. Для такой женщины можно и постараться. Клянусь, я сделаю это, да, она будет биться подо мной, умирая от наслаждения, а потом закричит и что есть силы вдавит в мое запястье металлический браслет, чтобы я закричал вместе с ней... Ну и бред!»

Однако он не сомневался, что все так и будет. Холодная красота Маргариты отпугивала «правильных» мужчин, мечтающих обрести счастье в браке. Да и сама она не очень-то интересовалась такими типами. Ей требовался авантюрист, беспринципный негодяй.

Усилием воли Грэм заставил себя вернуться к действительности. В сегодняшний день, который еще только разгорался за окном. Незнакомый юноша, худой и гибкий как тростинка, выходит из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы. Незнакомый? Да ладно, брось, не сходи с ума, ведь именно с ним ты провел большую часть ночи... На нем темно-синие джинсы: в горизонтальных прорезях на бедрах и коленях виднеется смуглая кожа.

– Как тебя зовут?

– Кристиан.

– Француз?

– Да.

– Какого же черта ты делаешь в Амстердаме?

Кристиан пожимает плечами. Настороженно следит за каждым движением своего благодетеля. Того, кто подобрал его в одном из баров неподалеку от квартала Красных фонарей, угостил выпивкой, накормил, привел домой и... И ничего особенного. Ничего такого, чего бы парень двадцати лет от роду, привыкший к богемному образу жизни, не делал раньше. Никакого экстрима, никаких излишеств. Повезло. Мог попасть так, что мама не горюй. А может, когда и попадал. На левой скуле темнеет свежая ссадина, под лопаткой – тонкий шрам от ножа.