Невыдуманные рассказы

К тому же дул резкий пронзительный ветер и гнал мокрую снеговую труху. Порывшись в карманах, я обнаружил, что денег не хватит даже на автобус. Оставалось идти пешком.

Самый близкий путь, который я знал – идти по МКАД. Сколько это будет в километрах, я себе не представлял. Всё равно выбора не было. Я кое-как добрался до кольцевой и пошёл в направлении Ярославского шоссе. Слева дул суровый северо-восточный ветер и бросал позёмку на асфальт трассы. Постепенно вся левая сторона моего туловища стала покрываться ледяной коркой. Шапки не было, и волосы с левой стороны головы превратились в сосульки. Но я шёл…

Виделась мне в тёмном сером пространстве женщина, сотканная из холодного бледного тумана, с ледяным мечом в руке, занесённым надо мной.

Через три с половиной часа я дошёл до своей общаги. Вахтёрша не узнала меня и не хотела пускать. Но потом узнала по голосу и пустила.

Кинулся в ванную и пустил струю горячей воды. Левую сторону тела я почти не чувствовал. Не стал дожидаться, когда ванна наполнится, сбросил с себя одежду и прыгнул внутрь. Горячая вода медленно, но бесповоротно возвращала утраченное телом тепло, и по мере того, как я согревался, в голове стали оттаивать мозги. Я вспомнил вчерашний день, вечер и эту блондинку, женщину, которой я был не нужен, которая утром обо мне и не вспомнит. Мы были и расстались чужими. От близости с ней внутри не осталось ничего, кроме пустоты и холода и ещё ощущения почти детского сиротства и невозвратимой потери. Стало так тяжело! Я набрал воздуха в лёгкие, ушёл с головой под воду и, чтобы заглушить стон и рыдания, закричал в плотную вязкую ткань воды:

– М-о-о-о-с-к-в-а-а-а-а-а!!!

ПЕСНЯ

АЛЁНУШКА

Алёна на кухне варит в эмалированной кружке одно куриное яйцо. Когда вода в кружке закипела, она стала помешивать содержимое чайной ложечкой. Само действие помешивания она производила осмысленно или, точнее сказать, глубокомысленно. По-видимому, Алёна знает некий кулинарный секрет. Иначе невозможно понять: зачем помешивать яйцо в кипящей воде? Я не решился спросить её об этом, поэтому до сих пор нахожусь во тьме невежества.

И вообще Алёна – старушка в своём роде уникальная: она умеет так соединять слова и предложения, что совершенно непонятно, что же она всё-таки хочет сказать. А это, согласитесь, большое искусство. Всякий дурак, мнящий себя Спинозой, может гладко озвучить пару–тройку истёртых временем и чужими губами сентенций. Алёна же Ивановна «ни о какой Спинозе» слыхом не слыхивала, поэтому имеет мозги светлые, ум незамутнённый, в первозданной своей стерильности. Впрочем, иногда там у неё что-то происходит. Слышно какое-то шебуршание: ше-ши-бур-бер-быр-ш-ш-ш. И тогда Алёнушка выдавливает из себя мёртворождённые фразы, аккуратно заворачивает их в полиэтиленовые мешочки и складывает их в пакет для мусора.

Слова, выпущенные из её ротового отверстия, поворачиваются к вам спиной, и вы видите их грязные зады и изнанку. При этом светлые души и живое тепло слов куда-то исчезают.

Но всё же, мне кажется, со временем её мыслительный аппарат начинает сдавать. То есть сам процесс мышления остался таким же, как и в молодые годы. Она и тогда умела облекать суетливые мысли в бессмысленные фразы. Говорила она так безапелляционно и уверенно, с таким умным видом, что окружающим её людям действительно казалось, что она понимает то, что произносит её ротовая полость и поганый язык. Но со временем апломба и самоуверенной наглости поубавилось. Тельце ожирело, лишилось гибкости, стало дряблым и беспомощным. Сквозь обвисшую, поражённую целлюлитом кожицу стали просвечивать злоба и эгоизм.

Она любит и может бросаться словами, и они, вылетая из дырки в её голове, иногда холостыми зарядами пролетают мимо меня, не попадая в цель, а иногда, бессильные и пустые, падают на пол у её ног. Так что, когда я по субботам занимаюсь уборкой, то выметаю с пола кучу бессмысленных, сухих и мёртвых слов. Я их собираю и складываю в коробочку из-под шоколадных конфет «Волшебное чудо», а ночью произношу над ними заклинания и пробую их оживить. Иногда мне это удаётся. Многие слова настолько изувечены, что требуют срочного филолого-хирургического вмешательства и искусства.

Алёнушка обладает ещё одной важной особенностью, которую, в свою очередь, можно считать достоинством: никогда прямо не говорит о том, чего она от вас хочет. Это можно было бы принять за деликатность с её стороны. Но со временем вы понимаете, что такт и деликатность тут не причём. Она шевелит фиолетовыми от злобы губами и произносит: «Я всех вас люблю и жалею». – И вы понимаете, что любит и жалеет она только себя и требует этого от других. Мне кажется, она просто врёт и делает это совершенно бескорыстно, в силу данной от природы склонности. Это просто привычка.