Невыносимая мисс Пэг

Я облегченно выдохнула. Ну хоть одна хорошая новость. Очень хотелось надеяться, что она не будет последней.

– Вот уж не думал, что твоя речь пробьет брешь в непреклонном упрямстве Северина Дюваля, – усмехнулся Арман. – Но я рад, что ошибся.

После довольно сытного завтрака мы отправились на аэродром. Только там я почувствовала липкий страх, ползущий по коже. Я возвращалась туда, где жили мои кошмары.

Я любила родной город всем сердцем. Приезжая сюда, на берег Средиземного моря, любой турист мгновенно оставляет свое сердце среди прибрежных холмов. Мягкий климат, пляжи и тихие бухты располагают к отдыху. Марсельцы между собой называют свой город городом любви, ибо верят в древнюю легенду, согласно которой он был основан дочерью царя Лигурии и греческим мореплавателем, полюбившими друг друга. Отец девушки подарил молодоженам часть побережья Средиземного моря, где и был построен Марсель.

Прямо на аэродроме нас встречал автомобиль. Патрис передал свою небольшую сумку молодому шоферу и направился к машине. Я же чуть отстала, подставляя лицо ярким лучам летнего солнца и вдыхая полной грудью чуть солоноватый, как мне казалось, воздух. Арман мягко подтолкнул меня в спину и, когда мы тоже оказались в машине, спросил:

– Куда?

– Отель «Сен-Луи», – ответил Патрис, и автомобиль мягко тронулся с места.

За окнами мелькали знакомые до боли улицы, заполненные расслабленными туристами. Улыбки, смех… Всеобщее веселье в этот раз никак не передавалось мне, хотя в юности я любила эту суету и буквально подпитывалась доброй энергетикой родного города. Подумала о маме, но навестить ее сейчас – означало встревожить. После того происшествия восемь лет назад она стала очень чувствительной к любым переменам в моем настроении. Показаться ей на глаза в таком виде было бы эгоистично.

Отель, выбранный Патрисом, находился прямо в сердце города, в районе Ноай, в четырехстах метрах от Старого порта. Порт этот считался центром старой части Марселя. Его окружали великолепные исторические памятники. В детстве папа часто брал меня с собой на мыс Фаро, откуда открываются прекрасные виды на гавань. Я смотрела на одноименный дворец, построенный по велению Наполеона III в дар супруге – императрице Евгении, и мечтала стать его хозяйкой. Папа рассказывал, что сам император во дворце так и не появился, поскольку к концу строительства уже утратил корону. Я слышала, что в двадцать третьем году скульптор Андре Вердийя установил возле дворца памятник героям моря. Слышала, но сама еще его не видела. Интересно, кому теперь принадлежит дворец Фаро? Скорее всего, городским службам.

Неудивительно, что на меня нахлынули воспоминания. Я даже была этому рада. Мои мысли заполнились рассказами отца и детскими впечатлениями от всего, что я когда-то видела. Таким образом, я трусливо вытесняла более поздние воспоминания о той ночи, которая меня изменила.

В отеле к нам тут же поспешили служащие: забрали сумки и проводили к стойке. Милая девушка искренне улыбалась Патрису:

– Рады видеть вас снова, мсье Дюваль. Вам, как обычно, номер с видом на проспект Сен-Луи?

– Добрый день, мадемуазель Катель, – ответил на улыбку брат Армана. – Да, будет неплохо, если вы предоставите нам два номера. Одноместный для меня и двухместный для моего брата и его спутницы мадемуазель Идо.

Патрис лучился непонятным весельем. В самолете мне показалось, что ему было некомфортно. Может, теперь он просто радуется, что под ногами твердая земля? У меня от его улыбки кошки на душе скреблись.

– Тебя здесь очень хорошо знают, – хмуро заметил Арман. – Не знал, что ты так часто бываешь в Марселе.

– Если бы ты хоть сколько-нибудь интересовался семейным делом, то знал бы об этом, – с холодной улыбкой ответил его брат. – Сейчас немного отдохнем, освежимся, хорошенько пообедаем и отправимся к мсье Шаплену. Я закажу машину часов на пять вечера, устроит?

– Вполне, – задумчиво сказал Дюваль-младший, а потом мы все последовали за коридорными, которые сопроводили нас в номера.

Отдохнуть мне так и не удалось. Ни чудесный номер, ни ванна, ни потрясающий обед не смогли унять нервозность, от которой, казалось, даже внутренности дрожали. Обедали мы с Арманом прямо в номере, выходить из него до последнего не хотелось. Я изо всех сил старалась выглядеть спокойной и безмятежной. Казалось бы, мы с моим любимым мужчиной были в красивейшем городе мира, более того, в моем родном городе, о котором я могла говорить часами, но беспокойство только нарастало. В голову постоянно лезли слова мсье Броссара, будто он предрекал что-то ужасное и велел держаться из последних сил. Вот вопрос: а сколько их у меня осталось?

– Ты встревожена? – приглядываясь ко мне внимательнее, спросил Арман.

– Немного, – честно ответила я, ныряя в предложенные объятия.

В руках Армана стало чуть спокойнее. Создавалась иллюзия безопасности и умиротворения. Мне хотелось бы поделиться с ним природой своих страхов, но я так и не осмелилась ранее рассказать о пережитом в юности, а теперь уже и не совсем подходящее время. Возможно, когда вернемся…