Невыносимая мисс Пэг

– Я не знаю, кто ее купил, – ответил Шаплен, и в этот раз я ему поверила. – Она была куплена через подставных лиц.

Долго и сурово вглядываясь в его лицо, Патрис, похоже, пытался понять, не были ли слова хозяина дома очередной ложью. Определившись, он обратился к нам с Арманом:

– Больше нам здесь делать нечего.

– Постой, – твердо сказал ему Арман, а потом повернулся к мсье Филиппу. – Мое состояние здесь ухудшается. Я чувствую, как сила внутри меня звенит, она хочет вырваться. Что, если я не смогу с ней справиться?

– Тогда она сведет вас с ума, – с сочувствием сказал Шаплен, глядя почему-то на Патриса. Хотел предупредить старшего брата о скором безумии младшего?

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила я с мольбой.

– Не знаю, мадемуазель. На мой взгляд, у любого безумия есть что-то вроде отправной точки. Может, вернуться к ней? Отыскать причину? То, что запустило процесс?

– Бред какой-то, – сказал Патрис.

– Возможно, – согласился Шаплен. – Я ведь действительно не эксперт. Ваш брат дрожит, ему нужен покой.

После этих слов я перевела взгляд на Армана. Его действительно трясло. Снова вздулись вены, он побледнел и схватился за голову.

– Что его терзает? – спросил Шаплен, помогая ему присесть обратно на диван.

Я почему-то сразу поняла, о чем именно спрашивал мсье Филипп. Дело было не в буйстве магии Армана, а во внутренних переживаниях, которые он носил в себе постоянно. Я зажмурилась, решаясь, а потом выдохнула и быстро заговорила:

– Мы не просто так приехали. Машинка привела меня на место убийства, жестокого убийства, которому предшествовало изнасилование… – Последнее слово далось нелегко. Это место, все эти разговоры и события вновь и вновь воскрешали мою боль. – Убийство было не единственным… в общем, жертв несколько. Убиты в очень странных местах… у «Врат ада» Родена, на Аренах Лютеции. Простите, я знаю только о двух местах, где убивали остальных, мне неизвестно.

– Места с очень сильной энергетикой, – хмуро сказал Шаплен. – Для мага просто подарок. И кровь. Вы думаете?..

– Да. Там еще была связь с культом… В общем, это очень сложно. Так вот, Арман боялся… то есть боится…

– …Что причастен к этим убийствам? – закончил за меня мсье Филипп.

– Да, – выдохнула я. – Он не помнит, что натворил несколько лет назад. Боится, что способен совершить ужасное. Это терзает его.

Я повернулась к Патрису, лицо которого застыло в странном выражении. Оно меня ужаснуло, хоть я и не смогла распознать эту эмоцию сразу.

– Верни ему память, – попросила я. – Перестань мучить брата!

– Ты уверена? – холодно спросил он, и от его ледяного тона моя решимость дрогнула. – Абсолютно? А ты не думала, что воспоминания могут его уничтожить? Не думала, что мир моего брата рухнет? А может, и не только его.

– Пусть так, – сказала я, – но это лучше, чем неизвестность.

– Воля твоя, – пожал плечами Патрис.

Арман говорил истинную правду – братскими чувствами тут и не пахло. Конечно, поведение Патриса можно было оправдать тем продолжительным временем, в котором эта семейная проблема варилась и переваривалась. Но это с натяжкой. Чувства Армана будто совсем не трогали его старшего брата.

Патрис подошел к дивану, еще раз взглянул на меня, будто желая убедиться, что я не передумала, и присел на корточки возле Армана, который едва держался, сжимая зубы.

– Ну, братец, твоя пассия так захотела…

– Стой! – остановила я Патриса. – А я могу увидеть?..

– Ты хочешь увидеть, что он сделал? – удивился Дюваль. – Собственными глазами?

– Он сам не расскажет, и тогда я не смогу ему помочь…

Что-то странное вновь промелькнуло в глазах Патриса, а потом он кивнул. Я присела рядом с Арманом и вложила свою ладонь в протянутую руку Патриса. Другой рукой он коснулся брата. Некоторое время ничего не происходило, кроме того, что я чувствовала, как Арману становится легче. Он начал дышать ровнее, взгляд приобрел осмысленность. Прежде чем он успел возразить, Патрис снял с его памяти блок.