Невыносимая шестерка Тристы

Он протягивает руку с теплой, дерзкой улыбкой на губах.

Я вздыхаю, прикрыв глаза, прежде чем вернуться и обнять его.

Это может быть оно. Девиз семьи Джэгер. Или предупреждение шестерки Тристы — зависит от того, как на это посмотреть.

Смерть наших родителей стала для нас таким сильным потрясением, что мы взяли за правило напоминать себе, что сейчас не стоит ссориться друг с другом.

Не тратить впустую время.

Не молчать.

Это может быть оно. Последний раз, когда мы видим друг друга.

— Будь осторожен, — бормочу я ему в ухо, опуская взгляд на татуировку у него на шее. Это тот же символ, который висит у нас дома на стене в гараже и украшает кожаный браслет, что носят все Джэгеры. Змея, обвивающая песочные часы.

Он крепко обнимает меня еще мгновение, а затем отпускает.

— Ты тоже.

Взгляд, улыбка, и вот он уже без шлема на голове, а из-под черной футболки выглядывают локти, покрытые корочками из-за того, что он упал с мотоцикла. Я наблюдаю за ним, пока он выезжает с подъездной дорожки, поворачивает направо и исчезает на улице.

— Привет, Лив, — зовет меня кто-то.

Оглядываюсь и вижу Марию Хофф, проходящую мимо, когда я вставляю наушники в уши.

Я ворчу и встаю в очередь с несколькими другими учениками, входящими в школу. Она просто добра ко мне, потому что пару дней назад ученица государственной школы совершила самоубийство. Эллисон Карпентер — сокращенно Элли. Все здесь, кажется, думают, что все гомосексуальные подростки знают друг друга, так что она, вероятно, думает, что я потеряла подругу.

Я слышала об Элли — маленький город и все такое — но не была с ней знакома. Но все равно то, что произошло, ужасно. И это случается слишком часто.

Но не для меня. Я почти закончила переживать. Осталось еще несколько месяцев.

Я вхожу через центральные двери и иду по коридору. «¿Que te gusta hacer? [2]» Повторяю за своим приложением. «¿Que te gusta hacer?» Я засовываю язык за зубы, пытаясь воссоздать звуки, соответствующие голосу в моем телефоне. «Te… gusta…? [3]»

Чертова Арасели. В следующий раз, когда одна из бывших девушек моих братьев назовет меня дерьмовой по-испански, я хотела бы понимать, что она говорит. Вероятно, мне уже следовало бы говорить на нем. Я ведь на четверть кубинка.

Или, может быть, на восьмую часть, не уверена точно. Единственное, чем гордится моя семья, — это еще одна четвертая или восьмая часть крови семинолов, которая удерживает нас на нашей земле.

Кровь, что также пригодилась, когда я подала заявление в Мэримаунт четыре года назад. Небольшое разнообразие хорошо смотрится в ежегодных отчетах школы, и даже немного снизило для меня стоимость обучения, когда я выиграла их стипендию.

Хотя, думаю, я не выигрывала ее. Я была единственной, кто подал заявку, но все же.

Я проношусь мимо своего шкафчика, заворачиваю за угол и толкаю дверь в женскую раздевалку.

«¿Cual es son tu pasatiempos? [4]» — повторяю я, открывая свой шкафчик и вешая рюкзак внутрь. Вытаскиваю школьную юбку и черное поло, разглаживаю складки и вешаю одежду на крючок, чувствуя, как девушки вокруг меня поворачиваются, чтобы быстро одеться и прикрыться.

Я давно поняла, еще до того, как мать Клэй и остальные члены школьного совета потратили более пятидесяти тысяч на полную реконструкцию душевых в раздевалке, чтобы предоставить нам всем частные кабинки «в интересах всех»: лучше всего просто придумать процедуру, которая как можно меньше ставила бы меня в такие ситуации. В дни тренировок я прихожу в школу в леггинсах и майке. Я переодеваюсь в кабинке туалета после школы перед тренировками. Потом я иду домой в своей грязной одежде и принимаю душ там.

«¿Cual es son tu pasatiempos?» — вновь повторяю я, стараясь не обращать внимания на взгляды, устремленные на меня, готовые доложить Отцу Макнилти, если я буду пялиться на их тела, как какая-нибудь гиперсексуальная извращенка.

Я стягиваю куртку и убираю телефон в передний карман леггинсов, прежде чем закрыть шкафчик.

«Tu pasa… [5]» — произношу я гласные про себя и направляюсь в тренажерный зал.

Уроки начинаются через час, но тренировки по лакроссу проходят по понедельникам и средам. Футбольная команда закончила на этот год, баскетбольная и бейсбольная команды занимаются по вторникам и четвергам, а команда по плаванию проводит большую часть своих тренировок в бассейне.

Кто-то появляется рядом со мной, когда я прохожу мимо душевых.

— Мятное печенье? — спрашивает Бекс и сует мне в лицо печенье, покрытое шоколадом.

Я хмурюсь, едва смотря на нее.

— Это не завтрак.

Конечно, я еще ничего не ела, но я вполне уверена, что лучше не есть ничего, чем какое-то дерьмо перед тренировкой.