Невыносимая жестокость

— Видите ли, уважаемый коллега, — обратился он к Майлсу официальным тоном, — даже тот, кто имеет неосторожность обратиться за помощью к вашему конкуренту по профессии, имеет право поступать так, как ему заблагорассудится — разумеется, не нарушая закона. Что касается меня, то я всегда соблюдаю не только букву закона, но и моральные правила. Поэтому я заблаговременно уведомляю вас о том, что Мэрилин обратилась ко мне с просьбой представлять ее интересы в судебном процессе, на котором ты, Майлс, будешь выступать в роли ответчика.

«Ответчик? — это слово вонзилось в сердце Майлса, словно пуля. — Неужели все закончится так пошло и низко? — спросил он себя. — Ощущение космической причастности к силам добра, грандиозные планы на будущее, возможность иметь счастливую семью и детей, — и что, все это будет сведено к подсчету долларов и центов? Неужели эта вселенская любовь, эта невероятная ночь, лучшая в моей жизни, — все это было лишь орудием мести?»

Ответ на этот вопрос потоком огнедышащей лавы поднялся в сознании Майлса из самых глубин его отчаяния.

«Да».

Фредди уже пришел в себя настолько, чтобы, не теряя достоинства, поклониться Майлсу и предоставить ему в одиночестве разбираться в своих потерях и унижениях. Впрочем, от маленькой мести он все же не удержался. Это было вполне понятно, если подсчитать, сколько унижений, подколов и издевательств он сам вынес от Майлса, хотя бы в памятном им обоим деле Гаттмана, да и во многих других.

— Извини, Майлс, — сказал он, отойдя на всякий случай на несколько шагов подальше, — но ты попался в те самые сети, расставлять которые сам привык за столько лет. Ничего не поделаешь — и на старуху бывает проруха. А еще в одной очень мудрой книге сказано: «Мне отмщение, и аз воздам».

Ригли вовремя успел броситься наперерез Майлсу и тем самым предотвратил более чем вероятное нанесение серьезных телесных повреждений Фредди Бендеру.

— Остынь, уймись ты, — приговаривал он, изо всех сил удерживая Майлса. — Скажи спасибо, если он еще сам в суд не подаст. Выдвинуть против тебя обвинение — пара пустяков. Посмотри, что ты творишь при таком количестве свидетелей!

Но Майлс уже не слушал увещеваний Ригли. Он совсем сник и думал только об одном — о Мэрилин. Когда он уходил на заседание ассоциации, она сказала на прощание: «Я буду скучать по тебе, дорогой». Эти слова метались в его голове из стороны в сторону, словно стальные шарики в пинболе. Ударяясь о мозг, они вызывали целую бурю хаотических эмоций. Не сказав больше ни слова, Майлс развернулся и молча, сжав зубы, направился к выходу из зала, а затем через холл к лифтам.

Ригли понял, куда идет Майлс. Ясное дело, ему нужно обсудить кое-что кое с кем в «люксе» для новобрачных. Догонять Майлса и навязывать ему свое сочувствие Ригли не хотелось. Для себя он решил, что будет лучше, если Майлс самостоятельно во всем разберется. Сам же Ригли предпочел остаться в банкетном зале, чувствуя, что его благоразумное, взвешенное поведение, скорее всего, будет оценено положительно свидетелями столь экстравагантной выходки со стороны его босса. Что-то подсказывало Ригли, что в ближайшее время положительное мнение о нем среди адвокатского сообщества может сыграть важную роль в его жизни. «Как бы не пришлось мне подыскивать новую работу», — подумал Ригли, прикидывая про себя всю сложность положения Майлса.

Сам же Майлс все никак не хотел признаваться себе в том, что Мэрилин не просто обвела его вокруг пальца, но и нанесла серьезневший урон его профессиональной репутации, а также обманула в лучших чувствах. Стоя в скоростном лифте, который уносил его к пентхаузу, он мрачно топтался на месте и на все лады повторял про себя последние слова Мэрилин: «Я буду скучать по тебе, дорогой». Что же она имела в виду, когда произносила эту фразу? Остается ли у него еще хоть какая-то надежда?

«И все-таки, зачем же она так со мной поступила?» — вновь всплыл в его голове все тот же вопрос. Ответом и крушением последних надежд стало дзиньканье лифта, возвестившее о том, что пассажир доставлен на нужный этаж. Двери бесшумно разошлись в стороны, и, сделав шаг в холл, Майлс налетел на тележку гостиничного носильщика, доверху набитую багажом.

Багажом Мэрилин.

Отшвырнув носильщика в сторону и едва не перевернув тележку, Майлс бросился к дверям номера. Мэрилин как раз заканчивала складывать последние мелочи в небольшой саквояж. Как только Майлс показался на пороге, лежавшая у ног Мэрилин борзая подняла голову, оскалилась и предупредительно зарычала.