Невыносимая жестокость

Ригли со страхом ждал этого момента с тех самых пор, как они с Майлсом вернулись из Лас-Вегаса.

Его — вместе с Майлсом — вызвали в кабинет к Гербу Майерсону. Впервые с тех пор, как он поступил на работу в фирму, ему предстояло встретиться лицом к лицу с легендарным Гербом Майерсоном. По правде говоря, эта перспектива не казалась ему радужной.

Особенно учитывая, в каком состоянии находился Майлс все последнее время.

От того знаменитого Майлса Мэсси, звездным часом которого стало его знаменитое выступление на конференции в Лас-Вегасе, не осталось почти ничего. Он изменился не только внутренне, но даже внешне. В офисе появлялся небритым, в мятом костюме, порой в несвежей рубашке и почти постоянно либо навеселе, либо с головной болью после обильных возлияний накануне. Но самое страшное было даже не в этом. Проблема заключалась в том, что его блестящий адвокатский ум отказался ему служить и ушел на каникулы. Куда-то улетучились и умение четко анализировать ситуацию, и непревзойденная интуиция, и даже элементарные профессиональные навыки ведения процесса. Все начатые Майлсом дела были переброшены на других, менее известных адвокатов, работавших в фирме. Многим клиентам это не понравилось, и они не только переметнулись к конкурентам, но и не без оснований потребовали неустойку за несоблюдение условий договора.

Ригли было до боли тяжело видеть, как у него на глазах разлагается, превращается в живой труп его былой кумир. Впрочем, тем более болезненной и неприятной представлялась ему перспектива посещения кабинета Герба Майерсона.

О методах работы Майерсона с кадрами среди адвокатов ходили страшные слухи. Судя по всему, не было в мире юриспруденции ничего страшнее, чем попасть в немилость к этому человеку. На профессиональной карьере адвоката можно было смело ставить крест, если он попадал в «расстрельный» список Майерсона. А Майлс, по-видимому, был уже внесен в этот список. Ригли понимал, что, скорее всего после посещения главы фирмы в этом списке появится и его имя. За что? Да ни за что. «…И примкнувший к нему Ригли».

«Виновен в соучастии, — мрачно размышлял Ригли. — Он сожрет меня, просто хотя бы потому, что в его старческом сознании я всегда ассоциировался с Майлсом, а значит, я его соучастник. Вот тебе и оборотная сторона медали: чем выше взобрались, тем больнее падать».

Перед дверью кабинета Майерсона Ригли стоял в одиночестве. Майлс зашел в эту драконью пещеру с четверть часа назад и с тех пор не подавал никаких признаков жизни. Ригли даже подумал было бросить все и убежать, куда глаза глядят, но решил, что в таком случае месть Герба Майерсона будет еще более ужасной. Негромкий зуммер звонка, приглашавший его в кабинет, прозвучал как барабанная дробь перед эшафотом. Он помедлил перед дверью. «Ну ладно, Цезарь, — протягивая руку к дверной ручке, подумал он. — Идущие на смерть приветствуют тебя».

Но то, что Ригли увидел, войдя, превзошло его самые невероятные ожидания.

Плотные жалюзи на окнах кабинета были наглухо закрыты и толстые занавеси задернуты, окончательно перекрывая доступ света в помещение. Освещалось оно лишь настольной лампой, находившейся на огромном письменном столе черного дерева, перед которым спиной к Ригли стоял Майлс. Он даже не обернулся, когда позади него скрипнула дверь. Прошло несколько секунд, прежде чем Ригли смог рассмотреть за столом сгорбленную фигуру человека с серой кожей и в круглых очках с толстыми стеклами, что делало его невероятно похожим на мумифицированную сову. Ригли судорожно вспоминал, существовал ли у какого-нибудь народа культ, связанный с этой ночной птицей. Но тотчас же отогнал посторонние мысли.

Как-никак перед ним был сам Герб Майерсон.

Судя по всему, ни ему, ни Майлсу не было никакого дела до появления Ригли.

Он решил воспользовался этим и, неслышно ступая по толстому ковру, зашел Майлсу за спину, словно решил спрятаться за ним и переждать неминуемую бурю.

В этот момент в круг света, отбрасываемый настольной лампой, откуда-то из темноты шагнула медсестра, имевшая весьма соблазнительные формы. Она наклонилась над креслом-каталкой Герба Майерсона и привычным движением, слегка приподняв край его пиджака, отстегнула от бока человека-призрака пластиковый мешочек с желтоватой жидкостью. Буквально через секунду она так же ловко прикрепила к дренажной трубке очередной пакет. Затем, действуя все так же бесшумно, она заглянула в журнал с расписанием процедур и, повернув краник на капельнице, поправила трубочку, уходившую под рукав Майерсона.

Как только первые капли какого-то чудодейственного снадобья из капельницы просочились в вены Майерсона, он вздрогнул, словно электрическая игрушка, подключенная к источнику питания, и заговорил.