Невыносимые противоречия (СИ)

- Ты заперла меня в клинику, чтобы сохранить свою репутацию. Ты привела в дом очередного поклонника, не знала, что он торгует наркотой, не знала, что за ним следит полиция. А когда они нагрянули, испугалась, что в новостях сообщат, что в доме известной оперной певицы нашли три килограмма кислоты. Тогда ты решила подставить меня.

- Тебе нужна была помощь!

- Свалить вину на несовершеннолетнего, отправить меня в клинику и плакаться в каждом интервью, как тяжело быть матерью наркомана. Как сильно ты хочешь помочь сыну, потому что любишь его больше всего на свете. Конечно, эта история красивей заголовков в стиле: полиция допрашивает оперную певицу в связи с найденными в ее доме наркотиками и выясняет детали ее связи с наркоторговцем. Была ли это только любовная интрижка или взаимовыгодное сотрудничество?

- Это была случайность, Генри! Я не спрашивала Марко, чем он занимается. Притащив наркотики в мой дом, он злоупотребил мои доверием.

- Конечно, а отвечать пришлось мне. Ведь это намного удобнее и безопаснее для тебя. Для вас обоих. Если дело за хранение заведут на несовершеннолетнего.

- Это не отменяет того, что у тебя были серьезные проблемы, Генри!

- Шеннон, они сделали мне анализы, в тот вечер в полиции, потом в клинике. Я был чист. Единственная причина почему меня приговорили к принудительному лечению это твои показания и три килограмма МДА, которые вы мне подсунули.

- Нет-нет. Тебе нужна была помощь. Я видела, что с тобой происходит: не ночуешь дома, отдаляешься, становишься неуправляемым. Пьешь, куришь траву, нюхаешь кокаин в шестнадцать.

- Меня заперли в психушку, потому что ты подставила меня!

- Как ты смеешь! Я бы никогда не причинила тебе вред. Это была не психушка, а дорогая клиника с безупречной репутацией. У тебя был лучший уход, отдельная палата, тебя лечил лучший специалист.

Генри засмеялся. Эту часть он тоже слышал в интервью. Вернувшись домой, он просмотрел их все. Все интервью, в которых Шеннон рассказывала о своей беде. Если бы не они, возможно, он никогда и не понял бы, что вся его жизнь была игрой. Его жизнь - её ложь. А ведь он, и правда, раньше верил всему, что она говорила. Верил, что если упоминает в интервью о его вкусах, значит, гордится им, если говорит о его алергии, значит волнуется. Чтобы понять, что его всю жизнь обманывали, пришлось пересмотреть и прочитать двадцать три интервью, которые Шеннон дала, пока он сидел в клинике.

Как же хорошо она играла. Каким же отвратительно тупым был Генри, веря в ее игру.

Машина подпрыгнула и пошла боком. Завизжали шины, заскрипели тормоза. Их развернуло на сто восемьдесят градусов и потащило на обочину. Генри ударился головой о дверь. Шеннон вскрикнула. Водитель что-то быстро говорил. Когда вращение прекратилось, достал телефон. Грянули выстрелы. Стекло около лица Генри прогнулось и пошло трещинами. Вместе с Шеннон он забился между сиденьями и вжал голову в плечи.

Стекла треснули, осколки посыпались в салон, Шеннон закричала и вцепилась в руку Генри. Влажное и теплое брызнуло ему на висок. Подняв голову, он увидел, как водитель с пробитой пулей шеей заваливается на пассажирское сиденье.

Ошарашенный и испуганный, Генри пропустил момент, когда автоматные очереди прекратились. В салоне висел дым. На улице раздавались голоса. Дверь за спиной Генри открылась - затылок обдало горячим воздухом.

- Нет! - закричала Шеннон, цепляясь за руку Генри.

Мужчина с автоматом на плече пытался вытащить ее из машины. Другой зашел со стороны Генри, ударил его прикладом в затылок и бросил на асфальт. Даже через звон в ушах, Генри слышал визг Шеннон. Он хотел подняться, увидеть ее, показать, что с ним все в порядке, но ему не позволили. Ударили в живот ногой. А когда Генри скорчился, кто-то оседлал его, связал за спиной руки, просунул ремень между зубов и накинул мешок на голову.

- Вставай, - слово сопровождалось ударом.

Шеннон больше не кричала. Наверное, ей тоже завязали рот. Возможно, надели мешок на лицо.

Она боится темноты, никогда не гасит лампу в коридоре, спит с детским ночником над кроватью. Бабочка со светящимися крыльями, пока Генри не исполнилось девять, она висела над его кроватью, потом перекочевала в комнату матери.

Генри дернулся и получил по ребрам. Дыхание перехватило. То ли от удара, то ли от мешка на голове - он задыхался. Кто-то подхватил его за локти и потащил вперед. Сколько их? Похитителей? Стрелявших? Кто дотащил его до машины и кинул в кузов?

Генри ударился плечом, попробовал сесть, отодвинуться, найти опору, но повсюду натыкался на сапоги и колени, пинки и удары. По шуму топоту ног и вибрации пола, он догадался, что похитители загрузились в кузов грузовика или фургона. Теперь его зажимали коленями с двух сторон. В плечо уперлось холодное и жесткое дуло автомата. Генри показалось, что он слышит мычание. Возможно, это Шеннон с таким же как у него кляпом во рту пытается кричать, просить пощады и звать на помощь.