Невыносимые противоречия (СИ)

Покончив с фруктами, они перебрались в гостиную. На маленьком телевизоре стояла ваза с цветами. На креслах лежали полосатые пледы. В серванте среди статуэток и сувениров выстроились фотографии. Тереза в свадебном платье. Ливи молодой, подтянутый, в форме и фуражке с какардой.

- Тогда он только закончил полицейскую академию. С детства хотел стать полицейским. После того, как грабители убили его мать, Ливи мечтал ловить преступников.

На другой фотографии Ливи держал в объятьях кокон из пеленок. Рядом на снимке Тереза укачивала на руках ребенка. Со следующего снимка улыбался мальчик на трехколесном велосипеде.

- Это Адам. Сейчас он был бы твоего возраста, - сказала Тереза.

На следующей фотографии Генри едва узнал Адама. Похудевший лысый мальчик с кругами под глазами лежал на больничной кровати. На её краю сидел Лонарди с детской книжкой. Тереза стояла рядом и заметила, как Генри прищурился.

- Альбер тогда очень помог нам. Оплачивал лечение: врачей, лекарства, - Тереза вздохнула. - Не знаю, что бы мы без него делали.

Запел дневной звонок, и Тереза, тряхнув головой, умчалась на кухню. Сын Марты с рынка оказался полноватым парнем с выбритыми висками и прыщами на подбородке и шее. Подносы с засахаренными фруктами он сложили в три ящика.

- Донесешь, Эди? - забеспокоилась Тереза.

- Я могу помочь, - предложил Генри.

- Справлюсь, - Эди посмотрел на его волосы и дернул плечом.

- Скажи Марте, что я позвоню ей вечером, - пропела Тепеза вместо прощания и закрыла дверь.

Из окна кухни они видели, как Эди, пристегнув к багажнику ящики, взгромождается на мотороллер.

- Давай займемся твоими волосами? - Тереза заговорила о красках, шампунях и седине.

Слушая ее, Генри прошел в ванную, стянул майку, позволил повязать себе вокруг шеи косынку из целлофана и наклонил голову. От запаха краски, он расчихался, ноздри снова начали кровоточить. Следующие полчаса он просидел на кухне с салфетками у носа. Когда кровь остановилась, Тереза смазала его порезы мазью.

Смывая краску с головы, Генри рассматривал коричневую воду на дне ванны. В зеркале он увидел, что его отросшие патлы стали чернично-черного цвета. На их фоне лицо казалось белым, как сахар или соль, на кухне Терезы.

- Что скажешь? - улыбалась рядом она. - Нравится? Непривычно? Нужно время. У меня не было другой краски. А так ты меньше похож на пришельца из другого мира. И больше на окружающих.

Она пригладила свои волосы.

- Спасибо, - Генри улыбнулся первый раз, с тех пор как вышел из тюрьмы. Первый раз за долгое время.

День окончился резко. Темнота обрушилась на Генри усталостью, страхом и сожалением. Или его расстроил просмотр теленовостей? Тереза приготовила на ужин яичный салат и включила телевизор. Глядя на вооруженных людей на улицах, Генри не смог притронуться к еде. Заметив его подавленность, Тереза отослала его отдыхать. В окнах дома напротив перемигивались телевизоры. Соседи наверху слушали музыку, внизу - скандалили. Повозив перебинтованными пальцами по старым наклейкам на окне, Генри лег на раскладушку.

Он и не верил, что сможет заснуть, но сон мягко окружил его, заманил картинками из боевика, который он смотрел давным-давно, и забрал в темноту без сновидений.

Генри проснулся в предрассветных сумерках. В щель под дверью из коридора пробивался свет. Тяжелые шаги, вероятно, принадлежали Ливи.

- Прекрати орать! Объясни, что происходит! - выкрикнул Ливи, и Генри резко скатился с раскладушки. - Я сейчас приеду. Что значит не выйдет? Дом окружен военными? Что случилось с нашими людьми во дворе? Кто их убил? Кто начал стрельбу? Так было нападение или не было? Кто тебе сказал, что Лонарди мертв?

До Генри дошло, что Ливи говорит по телефону. Тяжёлые шаги, грохот, будто Ливи врезался в мебель, тихое ругательство.

- Тереза, я ...

- Езжай.

Хлопнула входная дверь, и наступила тишина. Сидя на полу, Генри подтянул к себе кроссовки, завязал и развязал шнурки, потом напялил кроссовки на ноги. Судя по потертой подошве, обувь Тереза притащила ему из секонд-хенда, но эта пара была намного лучше того, что ему приходилось носить в тюрьме.