Невыносимые противоречия (СИ)

Внутри занял столик у стены, подальше от залитой светом улицы, и включил телефон. Генри сел напротив. Франц не поднял взгляд, когда подошел официант, не слушал, что заказал Генри. Лишь когда официант поставил перед Генри стакан рома с плавающими на дне кубиками льда, Франц удивленно приподнял бровь.

- Ты спросил, хочу ли я есть, - пояснил Генри. - Я хочу выпить.

Франц кивнул. Взгляд у него был рассеянный, будто он что-то обдумывал. Так же отстраненно он смотрел на пиццу. Съел два куска и отодвинул тарелку.

- Хочешь вернуться в отель? - спросил Франц.

Генри покачал головой и сделал знак официанту, чтобы повторил выпивку. За соседним столом двое малышей кидали друг в друга салями, пока их мать вытирала салфетками пролитую колу. За блестящим чистотой окном замер автобус. Выхлопная труба плюнула дымом в велосипедиста.

- Может, прогуляться по торговым центрам? Сходить в кино? Или еще что-то?

Алкоголь начал действовать, Генри почувствовал, как расслабляются спина и шея.

- Что ты только что искал, Франц? - он улыбнулся, вспоминая, как вечером держал в руках телефон Франца. Вчера Франц поделился с Генри секретной информацией о счетах фонда. Генри хотел проверить насколько Франц доверяет ему на трезвую голову.

- Я подумал, что если распечатки счётов не позволяют отследить тех, кто стоит за махинациями фонда, нужно зайти с другой стороны. Фонд рухнул после того, как в прессе появилась информация, что через него отмывают деньги, - говоря, Франц крутил телефон: то ставил ребром на стол, то прятал в кулаке. - Я искал источник этой информации. Какая газета опубликовала материал. Кто его подготовил.

- И нашел?

- Да. Материал подготовил журналист-фрилансер. Я нашел его номер телефона.

- Собираешься позвонить ему и спросить, как он узнал о мошенничестве фонда?

- Собираюсь позвонить ему и сказать, что у меня есть информация о сегодняшних взрывах в аэропорту и я хочу, чтобы он нашел издание, которое ее опубликует, - Франц улыбнулся.

- Хочешь встретиться с ним?

- Да.

- Тогда почему не звонишь?

Франц усмехнулся.

- Со вчерашнего дня я постоянно говорю об отце, фонде, счетах, - Франц отложил телефон в сторону. - Тебе не надоело? Не факт, что журналист что-то знает, но мне придется поговорить с ним, просто потому что пока у меня нет других идей. Вопрос в том, хочешь ли ты тратить на это свое время.

На полу пиццерии лежал зеленый линолеум, худой официант носил черно-белую форму. Когда не двигался, он походил на аиста, застывшего посреди болота. Генри сжал кулак и покрутил кистью, проверяя свободу движений.

- Последний месяц у меня выдались незабываемые каникулы. Меня связывали, избивали, держали на цепи, мне запрещали разговаривать. Один урод даже нассал на меня.

С удовлетворением он заметил, что Франц сжал челюсти. Генри отсалютовал ему бокалом.

- Возможно, единственный способ для меня не думать о своём дерьме - это сосредоточиться на твоём фонде.

Франц молча кивнул, ожидая продолжения. Только Генри не хотел говорить про плен. Он даже про Луизу говорить не хотел.

- Возможно, единственное, что меня сейчас хоть немного волнует и интересует, это насколько ты мне доверяешь.

- Я рассказал тебе всё, что знаю.

Тогда звони журналисту, мысленно подсказал Генри. Словно услышав его, Франц взял телефон.

Насколько расслышал Генри, голос журналиста скрипел как несмазанная дверь. После короткого разговора, Франц договорился о встрече.

Генри отправился к кассиру и достал кредитку. Последние недели это простое действие было для него недоступной роскошью. Он расчитался за пиццу и заказал бутылку рома с собой.

До сих пор Генри имел смутные представления о столице. Её размерах, районах и форме. Не знал, что Гота делится на северную и южную части. В центре северной стояли небоскребы, в окружении старых пятиэтажек. В южной же пятиэтажки образовывали центр, за ними тянулись трущобы и свалки. Фанерные и жестяные халупы. Бесконечные сетки заборов, за которыми дымились трубы заводов и фабрик.

Франц остановил машину в колодце между домами с разрисованными граффити стенами и выжженной травой на клумбах.

- Возьми пистолет, - сказал Генри.

Франц взглянул на него так, что Генри захотелось спросить:

- Ты умеешь им пользоваться?

- Да.

Он не только вооружился, но запихнул сумки в багажник. Генри посмотрел на окна домов - занавески были на одном из десяти. Будет удивительно, если к их возвращению машину не вскроют и не разберут на части.

Подъезд оказался заколоченным. Пройдясь вдоль дома, они вскарабкались по железной лестнице на балкон. Он шел вокруг дома как внешний коридор. Ржавые перила, окурки и шприцы под ногами. За немытыми окнами шевелились тени.

Поднявшись на третий этаж, Франц постучал в испещренную трещинами фанерную дверь. Генри удивился, что она не рассыпалась от прикосновения.

Открыл дверь мужик в грязном халате. Пятна на рукавах и груди, босые ноги и лысина.

- А я тебя знаю, - он указал пальцем на Франца. Неестественная улыбка мужика - щеки дергались как при нервном тике - говорила о том, что он находится под кайфом. Долгое время. Возможно, последнюю неделю или месяц.