Невыживший

– Можно мне сказать? – вставил Морозов. – Я сомневаюсь, что преступник специально выбрал тростниковое масло в качестве смазки. Скорее всего, просто взял то, что было под рукой.

Самсонов покачал головой.

– Я читал про табашир, – сказал он. – Его не только считают целебным, но и используют в качестве средства для потенции. А наш убийца предположительно испытывает проблемы с этим делом. Так что его выбор едва ли был случаен. Удалось как-нибудь связать мешки, петухов и масло?

– Ни Анисимов, ни Иртемьев, ни Бокатов не имеют отношения к местам, где могут быть все три элемента, – по крайней мере, мне о таких не известно. Разве что загородный участок жены Бокатова, но чтобы это выяснить, нужен ордер на обыск.

– Я поговорю с Петровичем, пусть постарается получить, – сказал Самсонов.

– А какие у нас основания?

– Не знаю. Это его дело – объяснять судье, почему нам надо провести обыск. Ладно, можете идти. Работайте и докладывайте о результатах. Насчет ордера я позвоню, сообщу.

Самсонов отправился к Башметову, чтобы объяснить, почему нужно обыскать загородный дом Бокатова. Начальник выслушал его без энтузиазма, что объяснялось слабой аргументацией старшего лейтенанта. Они оба это понимали, но считали, что нужно цепляться за каждую возможность обнаружить убийцу. В конце концов Башметов обещал постараться добыть ордер.

– Кто этим займется, если дело выгорит? – поинтересовался он напоследок.

– Поручу Рогожину, – ответил Самсонов. – Он начал раскручивать эту ниточку, пусть до конца и доводит.

Башметов кивнул:

– Ладно, я тебе звякну, если судья пойдет навстречу.

В коридоре Самсонов встретил Дремина и Коровина.

– Явились! Почему опаздываем?

– Дела, Валер, дела! – притворно вздохнул Дремин. Коровин молча кивнул.

– Ну, идемте, расскажете.

– Куда, в конференц-зал?

– Нет, в мой кабинет.

Полицейские расположились на диване. Самсонов открыл окно, чтобы проветрить. Он не любил жару, предпочитая прохладу и свежий воздух.

– Есть что-нибудь существенное? – спросил он, взглянув на своих коллег. Хотелось домой, помыться, поужинать, выспаться. Эта духота однажды допечет его.

– Насчет Иртемьева, – отозвался Дремин. – Он мне только что позвонил.

– Неужели достал документы?

– Да, только не те. Вернее, не все. Есть бумаги о матерях, сдавших детей, но сведений об усыновлениях он не нашел.

Самсонов нахмурился.

– Как это не нашел?

– Говорит, что они пропали. Или же их перевезли в другое хранилище.

– С какой стати?

– Не знаю.

– Ты ему веришь?

– Не особенно.

– Почему?

– А как они могли пропасть? И кому понадобились?

– Например, убийце. Если он – один из усыновленных мальчиков. – Самсонов взглянул в окно. Там раскачивались ветки сирени, дождь превратил небо в размытое серое марево, на фоне которого теснились коробки однообразных домов. – Ты забрал у Иртемьева сведения о матерях, отдавших детей? Симохина и Пахомова были родными сестрами?

– Нет, мы с ним еще не встречались. Я же сказал, что он позвонил только что.

– Но, по крайней мере, ты спросил у него, сестры они или нет?

– Спросил, Валер, конечно. Они сестры. Поэтому и отчества у них одинаковые.

– А фамилии?

– Мать просила, чтобы девочки не знали, что они сестры. Считала, им будет легче расстаться, если одну из них удочерят. Ведь двоих детей вряд ли взяли бы в одну семью. Понимаешь?

– Да.

– Вот только что нам это дает? Ты думаешь, убийств больше не будет? Преступника интересовали только сестры, остальные ему не нужны?

– Я не знаю, – честно ответил Самсонов.

– Кто мог иметь что-то против сестер? Один из усыновленных мальчиков? Но ведь у них не было в детдоме ни с кем конфликтов.

– Никаких, известных окружающим, – поправил Самсонов. – Принеси документы. Забери их у Иртемьева как можно быстрее.

– Мы договорились встретиться с ним через полтора часа. Заеду к нему домой и возьму бумаги.

– Утром завези в управу, хочу на них взглянуть. – Самсонов посмотрел на Коровина: – У тебя есть что-нибудь?

– Я узнавал насчет пропаж финитола.

– И как успехи?

– Никак. Зарегистрированных краж нигде не было, но это не значит, что транквилизатор не пропадал.

– А что это означает?

– Что никто не обнаружил кражу. Видишь ли, как мне объяснили в одном месте, где пользуются финитолом, если бы кому-нибудь понадобилось его стащить, он не стал бы просто класть в карман пузырек. Он заменил бы его содержимое, а тару оставил на месте. Такую пропажу могли обнаружить спустя много времени, а могли вообще не заметить.

– Как это не заметить? Ведь финитол не подействовал бы.

– Решили бы, что транквилизатор выдохся.

– Такое бывает? – удивился Самсонов.

– Наверное. В принципе химические соединения со временем распадаются. Кроме того, меня уверили, что ни один наркоман не стал бы красть финитол. Это слишком сильное седативное средство.

– А если разбавить? – спросил Самсонов.

Коровин пожал плечами.

– В любом случае, мы ведь не наркомана ищем.

– Это верно, – согласился Самсонов. – Займитесь оба матерью Самохиной и Пахомовой. Найдите ее, поговорите с ней. И… на всякий случай расспросите об отце девочек. Может быть, корни этих преступлений уходят глубже, чем мы решили вначале.