Nexus

Однако никакой Гитлер не пришел к власти в Соединенных Штатах, и никакой Ленин тоже. Вместо этого в 1933 году Франклин Делано Рузвельт организовал "Новый курс" и превратил Соединенные Штаты в мировой "арсенал демократии". Американская демократия после эпохи Рузвельта значительно отличалась от той, что была до нее, - она обеспечивала гораздо более надежную систему социальной защиты граждан, но при этом избежала радикальной революции. В конечном итоге даже консервативные критики Рузвельта поддержали многие его программы и достижения и не стали демонтировать институты Нового курса, когда вернулись к власти в 1950-х годах. Экономический кризис начала 1930-х годов имел столь разные результаты в США и Германии, потому что политика никогда не является продуктом только экономических факторов. Веймарская республика рухнула не только из-за трех лет высокой безработицы. Не менее важно и то, что это была новая демократия, рожденная в условиях поражения и не имевшая прочных институтов и глубокой поддержки.

Когда и консерваторы, и прогрессисты не поддаются искушению радикальной революции и сохраняют верность демократическим традициям и институтам, демократические государства оказываются очень гибкими. Их механизмы самокоррекции позволяют им лучше преодолевать технологические и экономические волны, чем более жесткие режимы. Так, демократические государства, сумевшие пережить бурные 1960-е годы, такие как США, Япония и Италия, гораздо успешнее адаптировались к компьютерной революции 1970-1980-х годов, чем коммунистические режимы Восточной Европы или фашистские приверженцы Южной Европы и Южной Америки.

Самым важным человеческим навыком для выживания в XXI веке, вероятно, будет гибкость, а демократии более гибкие, чем тоталитарные режимы. В то время как компьютеры еще не достигли своего полного потенциала, то же самое можно сказать и о людях. В этом мы неоднократно убеждались на протяжении всей истории человечества. Например, одно из самых крупных и успешных преобразований на рынке труда в двадцатом веке произошло не в результате технологического изобретения, а благодаря раскрытию неиспользованного потенциала половины человеческого рода. Чтобы вывести женщин на рынок труда, не потребовалось ни генной инженерии, ни других технологических премудростей. Для этого нужно было избавиться от некоторых устаревших мифов и дать женщинам возможность реализовать тот потенциал, которым они всегда обладали.

В ближайшие десятилетия экономика, вероятно, переживет еще более серьезные потрясения, чем массовая безработица начала 1930-х годов или выход женщин на рынок труда. Поэтому гибкость демократий, их готовность подвергать сомнению старые мифологии и мощный механизм самокоррекции станут важнейшими активами. Демократии потратили поколения на то, чтобы культивировать эти активы. Было бы глупо отказываться от них именно тогда, когда они нам больше всего нужны.

 

UNFATHOMABLE

Однако для того, чтобы функционировать, демократические механизмы самокоррекции должны понимать то, что они должны исправлять. Для диктатуры быть непостижимой полезно, потому что это защищает режим от ответственности. Для демократии быть непостижимым смертельно опасно. Если граждане, законодатели, журналисты и судьи не могут понять, как работает бюрократическая система государства, они больше не могут контролировать ее и теряют к ней доверие.

Несмотря на все страхи и тревоги, которые иногда внушают бюрократы, до наступления компьютерной эры они никогда не могли стать абсолютно непостижимыми, потому что всегда оставались людьми. Правила, формы и протоколы создавались человеческим разумом. Чиновники могли быть жестокими и жадными, но жестокость и жадность были привычными человеческими эмоциями, которые люди могли предвидеть и манипулировать ими, например, подкупая чиновников. Даже в советском ГУЛАГе или нацистском концлагере бюрократия не была абсолютно чуждой. Ее так называемая бесчеловечность на самом деле отражала человеческие предубеждения и недостатки.

Человеческая основа бюрократии давала людям хотя бы надежду на выявление и исправление ее ошибок. Например, в 1951 году бюрократы из совета по образованию в городе Топика, штат Канзас, отказались зачислить дочь Оливера Брауна в начальную школу рядом с ее домом. Вместе с двенадцатью другими семьями, получившими аналогичные отказы, Браун подала иск против Совета по образованию Топики, который в итоге дошел до Верховного суда США.

Все члены совета по образованию Топеки были людьми, и, следовательно, Браун, его адвокаты и судьи Верховного суда достаточно хорошо понимали, как они принимали решение, каковы были их возможные интересы и предубеждения. Все члены совета были белыми, Брауны - чернокожими, а близлежащая школа была сегрегированной школой для белых детей. Поэтому легко понять, что причиной отказа бюрократов зачислить дочь Брауна в школу был расизм.