Nexus

Нигде ее недостатки не были столь очевидны, как в секторе полупроводников, где технологии развивались особенно быстрыми темпами. На Западе полупроводники разрабатывались в условиях открытой конкуренции между многочисленными частными компаниями, такими как Intel и Toshiba, основными клиентами которых были другие частные компании, такие как Apple и Sony. Последние использовали микрочипы для производства таких товаров гражданского назначения, как персональный компьютер Macintosh и плеер Walkman. Советы так и не смогли догнать американские и японские компании по производству микрочипов, потому что, как объясняет американский историк экономики Крис Миллер, советский полупроводниковый сектор был "секретным, "сверху вниз", ориентированным на военные системы, выполняющим заказы с небольшим простором для творчества". Советы пытались сократить разрыв, воруя и копируя западные технологии, что лишь гарантировало их отставание на несколько лет. Таким образом, первый советский персональный компьютер появился только в 1984 году, в то время как в США уже было одиннадцать миллионов ПК.

Западные демократии не только вырвались вперед в технологическом и экономическом плане, но и сумели удержать социальный порядок, несмотря на расширение круга участников политического разговора - а может быть, и благодаря этому. Было много заминок, но Соединенные Штаты, Япония и другие демократические страны создали гораздо более динамичную и инклюзивную информационную систему, в которой нашлось место для гораздо большего числа точек зрения, не разрушив ее. Это было настолько выдающееся достижение, что многим показалось, что победа демократии над тоталитаризмом была окончательной. Эту победу часто объясняют фундаментальным преимуществом в обработке информации: тоталитаризм не работал, потому что попытка сконцентрировать и обработать все данные в одном центральном узле была крайне неэффективной. В начале XXI века, соответственно, казалось, что будущее принадлежит распределенным информационным сетям и демократии.

Это оказалось ошибочным. На самом деле следующая информационная революция уже набирала обороты, закладывая основу для нового раунда в соревновании между демократией и тоталитаризмом. Компьютеры, интернет, смартфоны, социальные сети и искусственный интеллект бросили новый вызов демократии, предоставив право голоса не только бесправным группам населения, но и любому человеку, имеющему выход в интернет, и даже нечеловеческим агентам. Перед демократическими государствами 2020-х годов вновь стоит задача интегрировать поток новых голосов в общественный разговор, не разрушив при этом социальный порядок. Ситуация выглядит столь же плачевно, как и в 1960-е годы, и нет никакой гарантии, что демократии пройдут новое испытание так же успешно, как и предыдущее. В то же время новые технологии дают новую надежду тоталитарным режимам, которые все еще мечтают сосредоточить всю информацию в одном центре. Да, старики на трибуне на Красной площади не справились с задачей управления миллионами жизней из единого центра. Но, возможно, ИИ сможет это сделать?

Когда человечество вступает во вторую четверть XXI века, главный вопрос заключается в том, насколько успешно демократические и тоталитарные режимы справятся с угрозами и возможностями, которые несет с собой нынешняя информационная революция. Будут ли новые технологии благоприятствовать одному типу режима по сравнению с другим, или мы снова увидим мир разделенным, на этот раз не железным, а кремниевым занавесом?

Как и в предыдущие эпохи, информационные сети будут пытаться найти правильный баланс между правдой и порядком. Одни предпочтут отдать предпочтение правде и поддерживать мощные механизмы самокоррекции. Другие сделают противоположный выбор. Многие уроки, извлеченные из канонизации Библии, охоты на ведьм раннего Нового времени и сталинской кампании коллективизации, останутся актуальными, и, возможно, их придется усвоить заново. Однако нынешняя информационная революция имеет и ряд уникальных особенностей, отличающихся от всего, что мы видели раньше, и потенциально гораздо более опасных.