Незабудки

О том же – к новой повести. Отношения Васи к Зине[4] списать с моих к подруге моей. Близнецы. Разобрать нас самих в образе этих детей. Васе казалось иногда, когда Зина молча глядела на него своими глубокими глазами, что в глубине себя Зина все знает и только потому не может открыть, что он сам это не может понять.

А то почему бы это было, что когда он сам чего-нибудь не может понять, и станет говорить это Зине, и смотрит на нее, то вдруг и сам догадается. Прямо чудно! Кажется, ни за что не догадаешься, а как посмотришь на Зину, вдруг все ясно…

И так у них было, что Зина молчит, а Вася догадывается, о чем думает Зина, и говорит, говорит…

Надо понять человека, чтобы суметь ему подарить. Пониманием любовь начинается и подарком разрешается: он дарит ей, она это дарит всем.

Книга рождается тоже так от личного к общему, и в поэтических явлениях в деле их рождения женщина участвует так же, как и в физическом рождении.

* * *

Начало ненаписанного романа.

Не раз видел я в лесах и на лугах птицу с надломленным крылом: в каком страхе, то останавливаясь и прислушиваясь, то разбегаясь и цепляясь больным крылом за былинку, она мышкой бежала. Раз так она зацепилась за травку, а я накрыл ее ладонью, как билось у нее сердечко, как сверкала она черно-огненными глазками, с какой силой острым клювом била в мой мозолистый палец…

При первых встречах ты походила на чудесную птицу, вроде ласточки с надломленным крылом.

Мы с ней как две птицы, летая, измучились и сели на крест отдохнуть: одна птица села по правую сторону, другая – по левую.

В жизни так можно намучиться, что и крест покажется отдыхом.

Человеку свойственно бежать от креста, как бежит от смерти все живое. И ты, мой друг, тоже, конечно, улепетывай, удирай от смерти, пока есть куда драть, и, отбежав, отдохни, и порадуйся, даже попляши или песенку спой. Итак, нечего тебе лезть на рожон, пока души твоей не коснется любовь.

Вот этого, правда, надо ждать, и надо искать, и бороться за это – за любовь.

И когда придет любовь настоящая, то с ней и крест придет легкий и радостный.

* * *

– Почему ты не садишься писать большой роман, как мы задумали? – спросила она.

– Потому что людям, современным, это не нужно, а будущим – я не знаю, будет ли им интересно мое писание.

– А другу своему?

– Друг со мной, я с ним живу, для чего мне писать?

– Но ведь мы с самого начала уговорились, что мы не для себя любим друг друга: мы хотели для всех достигать любви, преодолевающей страдание.

Поэзия не есть простое воспроизведение действительности, а суд над нею. Вот почему требуется время, чтобы переживание, или впечатление, или так называемая «действительность» стали предметом поэзии: нужно время поэту – судье, чтобы во всем разобраться, одно осудить, другое оправдать, все рассудить и создать достоверность.

Глава 25

ВЫХОД

Как будто отчалили и уже издали смотрим на прежние берега.

Как назвать то радостное чувство, когда кажется, будто изменяется речка, выплывая в океан, – свобода? любовь? Хочется весь мир обнять, и если не все хороши, то глаза встречаются только с теми, кто хорош, и оттого кажется, что все хороши. Редко у кого не бывало такой радости в жизни, но редко кто справился с этим богатством: один промотал его, другой не поверил, а чаще всего быстро нахватал из этого великого богатства, набил себе карманы и потом сел на всю жизнь стеречь свои сокровища, стал их собственником или рабом.

Пескари сначала охотно идут на червяка, но скоро в чистой воде начинают видеть крючок, таящийся внутри червяка Вот как только они перестают клевать, мы разуваемся, мутим воду ногами, и в этой мутной воде рыбки опять начинают клевать Так и любовь наша, начинаясь в чистой воде, часто продолжается в мутной крючок в обыкновенном потоке любви – это, конечно, собственность, возникающая вслед за тем, как он говорит «Ты моя!» и она отвечает «Ты мой!» Глотнув это сладчайшее блюдо, оба влюбленные вскоре выхватываются из свободной стихии и бьются на сухом берегу

Вот и все А мы будем писать о таком свободном и чистом потоке, где любящий, забывая себя, говорит одно только «Ты»

* * *

Любовь, как большая вода приходит к ней жаждущий, напьется или ведром зачерпнет и унесет в свою меру А вода бежит дальше

Нет другой такой силы, закрывающей нам глаза на добро человеческих достижений, как сила привычки Вот отчего и радуются путешественники в походе привычки отпадают, как листья от мороза, и голая веточка нашей души образует новую почку впрок до весны Эта почка и радует нас, как будто жизнь опять начинается

В борьбе за себя каждый из нас, как шелковичный червяк, опутывается паутинкой, и такие коконы у людей называются привычками Дело поэта разорвать свой кокон и, вылетев бабочкой, возгласить сидящим в привычках, что время пришло, пора всем вылетать