Незаконная планета

Марта все стояла там, недалеко от террасы, освещенная солнцем, и неподвижно глядела куда-то вверх. Кто не знал, что она слушает микропленку, тот удивился бы: вот стоит досужая девушка и восторженно смотрит в пустое небо.

Морозов отвел от Марты взгляд.

– Володя! – окликнул он Заостровцева, как раз проходившего мимо. – Подожди немного, вместе домой полетим.

Но Заостровцев покачал головой и деловито сообщил, что у него нет времени ждать следующего аэропоезда, так как он хочет успеть посмотреть учебный фильм «Система стабилизации опоясывающих напряжений при превышении крейсерской скорости на кораблях класса…».

– Ладно, ладно, – прервал его Морозов. – Знаю я ваши фильмы – одно название надо полдня выговаривать. Лети. Педант этот Заостровцев – почище нашего Кости. Ну, как вы тут, ребята?

– У нас новость, – сказал Веригин, – Илья уходит из института.

– То есть как? Что случилось, Илья?

– Если не возражаешь, поговорим потом, – сказал Буров.

– Возражаю.

– Ну, все равно – потом. Что за нескончаемое письмо прислал ей Чернышев? Марта, скоро ты?

– Не торопи, – быстро сказала Инна.

– Она до вечера будет тут стоять и слушать. А нам некогда. Нам с Костей надо яхту настроить.

– Не буду я гоняться, – сказал Костя. – У меня самоэкзамен.

– Ну во-от! Ничего, перенесешь самоэкзамен на другой день.

– Ах да, завтра спортивный праздник! – вспомнил Морозов. – Гонки! Не переноси экзамен, Костя. Я выйду с Ильей на дистанцию.

– Вот и хорошо! – обрадовался Веригин.

А Буров проворчал:

– Чего хорошего? Не люблю я ходить с Алешкой. Он варвар, так и лезет куда не надо.

– Кого надо обогнать? – деловито спросил Морозов. – Соперники сильные?

– Из сильных – Дюбуа, – сказал Буров. – У него напарник таитянин, да ты знаешь, имя у него – не выговоришь. Тори-тери-что-то-такое-мауи-уау.

– Знаю, упрощенно – Терри. А еще кто?

– А еще мы с Инной, – раздался голос Марты. Она незаметно подошла, ее зелено-серые глаза сияли, лицо все еще хранило выражение какого-то детского изумления. – Мы перегоним вас, так и знайте. «Лилия» придет первой.

– После «Фотона», – уточнил Буров. – Ну, поехали. Времени сколько потеряли из-за этого Морозова.

Ранним летним утром шли по садовой аллее к яхт-клубу Буров и Морозов.

– Ну вот, я все тебе рассказал. Теперь можешь начинать отговаривать.

– Не стану я отговаривать, Илья, – сказал Морозов, помолчав. – Наверное, ты прав.

– Мне полагается издать вздох облегчения, – усмехнулся Буров. – По правде, я опасался, что ты начнешь глушить меня историческими примерами. Расскажешь, как Ломоносов пришел в лаптях учиться в Москву и сколько учебных заведений он окончил.

– Неудачное сравнение, Илья. Во-первых, ты не Ломоносов. Во-вторых, не те времена…

– В том-то и дело! Хотя… – Буров остановился и, прикусив нижнюю губу, посмотрел на Морозова. – Знаешь, что мне пришло в голову? Все-таки аналогия есть. Ломоносов похоронил флогистонную теорию…

– А ты собираешься похоронить теорию Шандора Саллаи? – засмеялся Морозов.

– Не смейся! – запальчиво сказал Буров. – Мир в те времена казался большинству вполне гармоничным, и потребовались исследования Ломоносова и Лавуазье, чтобы вывести науку из тупика заблуждений. Ныне научно обоснован гомеостатический путь развития. Равновесие системы человек – природа! Но и эта гармония ошибочна… Вообще гармония – результат работы на заниженном пределе. Гармония, если хочешь знать, – состояние застоя мысли…

– Ты слишком категоричен, Илья. Критическое мышление в науке необходимо, кто ж спорит. Но… Чего ты, собственно, добиваешься? Гармоничные отношения человека с природой тебе не нравятся? Но они, во-первых, еще не достигнуты…

– А во-вторых, – прервал его Буров, – они принципиально недопустимы. Жизнь возникла в хаосогенных областях Вселенной, она и существует как ежечасное, ежеминутное отрицание закона растворения организованных систем в хаотической среде. Жизнь не стремится к равновесию, она препятствует ему.

– Мы проходили второй закон термодинамики, – поморщился Морозов.

– Вот в том-то и дело, Алешенька: мы проходили, но не задумывались! Мы знаем теоретически энергетику открытых систем, но – что мы делаем, чтобы преодолеть нерегулярность притока свободной энергии? А когда кто-то рассчитывает вариант, при котором возможно преобразование тау-излучения…

– Не кто-то, а сам великий Буров.

– Да, сам великий Буров! – крикнул Илья раздраженно. – Великий Буров рассчитал вариант нового взаимодействия, а великий Шандор Саллаи отверг его на корню, потому что давно известно, что тау-поток не поглощается и не может быть трансформирован в другие виды энергии. А безмозглые кретины со значками лунных альпинистов тут как тут со своей пошлой иронией.

– Не ругайся. Я тоже умею.

– А что делать, если только ругань способна тебя расшевелить?

– Слушай, Илья… Выдержка входит в программу нашей подготовки, но ведь я могу и не выдержать…

– И что? Поколотить меня? Да, это ты можешь, потому что сильнее физически.

– Почему ты взъелся на меня?