Незаконная планета

Вот уже больше недели, как они не встречались из-за размолвки. Тоня обещала покататься с ним на лодке и вообще провести вечер вдвоем, но, придя в садовую беседку, где они обычно встречались, сразу заявила, что не сможем сдержать обещания, потому что искусствоведы затеяли «чудный вечер старинного танца» и ей надо там быть непременно. Отговаривал ее Володя, отговаривал, а потом тихо рассердился и сказал: «Жаль, что мы не понимаем друг друга». И ушел.

Теперь он сидел в своей комнате в общежитии и заставлял себя вникнуть в охлаждение плазмопровода, но ничего путного из этого не получалось. Никогда прежде не помышлял Володя о стихосложении, а тут вдруг испытал потребность излить, как говорится, душу. Проще всего было разработать программу, закодировать ее и поручить создание стихотворения универсальной логической машине. Но Володя предпочел старый метод, хотя нисколько не был к нему подготовлен опытом предшествующей жизни.

Отодвинув в сторону схему охлаждения, он положил перед собой чистый лист бумаги. Работа оказалась мучительной. Володя бормотал слова, отмерял на пальцах слоги, принимался писать и тут же зачеркивал написанное. Не то, не то! Пожалуй, лишь две строки в какой-то мере выражали его настроение:

«Жизнь, лишенная биоконтакта с объектом любимым,
Холодна, точно кельво-мороз нулевых областей».

Да, это были удачные строки. Конечно, Володя сознавал, что лирики прошлых времен писали лучше. Не то чтобы он их читал – к стихам он, в общем-то, был равнодушен, – но Тоня очень любила стихи и уйму их знала наизусть. Володя даже запомнил одно из читанных ею стихотворений, там неплохо было сказано «о нити той таинственной, что тянется, звеня, той нити, что с Единственной могла б связать меня».

Единственная… Очень точное определение. Но что делать, когда Единственная не понимает?..

Володя скомкал листок и швырнул в пасть мусоропровода. Схема охлаждения снова заняла на столе свое законное место. Но спустя несколько минут Володя обнаружил, что ничего не видит и не понимает в этой треклятой схеме.

Нет, так дело не пойдет. Прежде всего надо поточнее разобраться в характере отношений.

Он взял лист миллиметровки и крупно надписал сверху: «Анализ моих взаимоотношений с Тоней Г.». Раздумывая, припоминая подробности встреч и настроений, он постепенно построил график. По оси абсцисс было отложено время, по оси ординат – сила чувства в условно принятых Володей единицах. Красная кривая выражала отношение Володи к Тоне, а синяя – ее отношение к нему. На точках переломов стояли краткие пояснения: «пляж», «на концерте», «диспут об искусстве»…

Володя так углубился в анализ, что не заметил, как вошел и остановился за его спиной Морозов.

– Хм, – произнес Морозов. – Ты бы действовал в логарифмическом масштабе. Смены настроений были бы выразительнее.

Володя быстро прикрыл график рукой.

– Мысль, – согласился он. – Вместо величин чувств откладывать их логарифмы…

– Эх ты, досужий анализатор. Ну-ка, Вовка, говори, что у тебя стряслось?

И тут Володя, всегда такой сдержанный и уравновешенный, вдруг понял, что самоанализ – ничто, пыль, тлен по сравнению с доверительным разговором. Сбивчиво и торопливо, словно опасаясь, что его прервут, он рассказал Морозову все без утайки о своих трудных отношениях с Тоней Гориной и закончил классическим вопросом:

– Что мне делать, Алеша?

«Нашел у кого спрашивать совета…» – невесело подумал Морозов. Но у Володи была в глазах такая мольба, что язык не повернулся ответить «не знаю», хотя истина заключалась именно в этом ответе.

– Послушай, – сказал он, глядя в окно на яркие фрески противоположного корпуса. – Я не очень-то гожусь в советчики, но… объяснись ты с ней начистоту. Признайся в любви и…

Он хотел добавить: «…и не морочь мне голову», но удержался.

– Разве она сама этого не понимает? – спросил Володя, искренне удивленный.

– Конечно, понимает, но… в общем, надо объясниться. Объяснение, по крайней мере, тем хорошо, что внесет какую-то ясность. – Морозов усмехнулся при мысли о том, как легко давать советы другим. – Вызови Тоню на свидание, попроси, чтобы она выслушала тебя, не перебивая… встань, черт побери, перед ней на колени… Наши предки прекрасно все это умели, а мы почему-то разучились…

– На колени? – еще больше изумился Володя.

– Да! На колени! – Морозов крупно зашагал по комнате, пытаясь подавить в себе закипающее непонятное раздражение. – Скажи, что жить без нее не можешь. Не отпускай ее ни на шаг. Куда она, туда и ты! Иначе непременно появится кто-то другой! – Он остановился перед Володей, сунул ему в руки коробочку видеофона. – На! Вызывай ее сейчас же, при мне! Ну, быстро!

– Хорошо, – оторопело прошептал Володя.

Тоня пришла в беседку точно в назначенный час. На ней было платье без рукавов, при малейшем движении оно вспыхивало разноцветными искрами, меняло цвет.

В саду сгущалась вечерняя синева, на небе высыпали звезды.