Незаконный наследник: Вспомнить, кем был. Стать собой. Остаться собой

Вот тут лица у обоих долбоклюев вытянулись. А вот не хрен клювом щелкать, надо внимательно приказы начальства читать, а еще лучше добыть изображение того, кто указан в приказе, чтобы уж наверняка не пропустить, если уж у Службы безопасности такие проблемы с финансированием, что они берут на место дежурных дегенератов, не способных легкую в общем-то фамилию запомнить.

– Идиоты. Стадо баранов, – закончил всю весьма эмоциональную речь Подоров. – Пойдемте, Константин Витальевич, на улице вроде солнце выглянуло.

Погода действительно слегка улучшилась по сравнению с тем, что было утром. Мы прошли немного, и Подоров свернул в небольшой сквер, где стояли вполне приличные скамейки, усиленные чарами: они были сухими и довольно теплыми, так что на них вполне можно было сесть и побеседовать. Подоров был взвинчен, и весь его вид выражал недовольство.

– Что-то случилось, Матвей Игоревич? – я задал вопрос, чтобы с чего-то начать разговор.

– В стране что-то происходит. Какое-то непонятное движение, причем исключительно вокруг кланов и императора. Мне это очень сильно не нравится, а в остальном все просто замечательно, – Подоров протер лицо обеими руками. Похоже, что он пашет двадцать четыре часа в сутки, с перерывом на то, чтобы капельницу из энергетиков себе вколоть. – Вам что-то удалось узнать?

– Да, удалось, – и я рассказал ему то, что узнал от Евы про Гнедова.

– Откуда у вас такие данные? – Подоров подобрался. Он напомнил мне легавую, взявшую след.

– У меня свои источники, – я покачал головой, говоря таким образом, что эти источники я ему не сдам.

– Этим источникам можно верить? – Подоров что-то принялся быстро надиктовывать в прибор, напоминающий мой дневник.

– Нет, – я покачал головой, – не в полной мере. К тому же Гнедов погиб буквально час назад, и узнать у него, правда это или нет, просто невозможно.

– А…

– Ему размозжили голову. Некроманту не удастся его разговорить. – Я предвидел этот вопрос и сразу же дал пояснения.

– Хорошо, я проверю, – Подоров поднялся со скамьи. – Это уже хоть что-то. А то, стоит нам нащупать хоть какую-то ниточку, и человек погибает, захватив с собой все свое окружение, у которого можно хоть что-то узнать. Но здесь невозможно всех уничтожить, для этого нужно влезть на территорию Кернов, а это чревато. Спасибо за информацию, Константин Витальевич, если вам удастся еще что-нибудь узнать…

– Я обязательно вам сообщу, – пообещал я Подорову и поспешил к своей машине. При этом про себя я думал о том, что, если мне придется снова вот так добиваться с ним встречи, то ну его подальше. Пускай сам навещает меня.

Дома я долго сидел в коридоре, напротив кабинета деда и все время думал о том, сказать ему о том, что мне удалось выяснить, или не стоит. Однако, вспомнив его обеспокоенность, решил, что ему стоит знать. Приняв решение, я зашел в кабинет, даже не постучавшись, хотя бы для приличия.

– Вот как, а если бы я здесь решил тряхнуть стариной и проводил собеседование на этом столе с хорошенькой горничной? – дед насмешливо посмотрел на меня.

– Если бы она была очень хорошенькая, да еще и на первый взгляд искушена и искусна, я, пожалуй, присоединился бы к тебе. Чисто по-родственному. – Дед кашлянул, выслушав ответ. Я же, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, серьезно проговорил: – Я, кажется, знаю, кто спер ключ. Вот только ответь мне на один вопрос: ключ можно скопировать?

Дед несколько мгновений смотрел на меня, хлопая глазами, а потом разразился такой площадной бранью, что, кажется, стоящие в вазе розы немного увяли. Когда же он выдохся, то тихо ответил:

– Я не подумал о такой возможности. Просто вылетело из головы. Так кто эта тварь, которая очень скоро будет страдать так, как не страдали древние мученики? – спросил он, стараясь держать себя в руках, но мне почему-то показалось, что он с удовольствием схватил бы меня за грудки и принялся вытрясать душу.

– Боюсь, что он уже отстрадался. И те, кто его убили, отлично знали, что у нас есть некромант, поэтому сделали все, чтобы Гнедова невозможно было спросить о том, действительно ли это был он, или его просто выбрали сакральной жертвой, – я устало опустился на стул и прикрыл глаза.

– Гнедов, значит, – дед задумался. – Очень может быть, что это он был. Один из вечных недовольных. Не был ни на что другое способен, кроме как складом заведовать, да ныть про свою несчастную судьбу, что все его унижают и оскорбляют. – Это плохо, что он погиб, но его имя – это уже что-то. Потому что, если в краже ключа все-таки замешан Антошка, то я сумею выйти на подельников. Сам он не смог бы подобный фокус провернуть. Особенность этого… ну, о мертвых лучше всего «ничего», если «хорошо» вообще не получается. – Дед снова задумался, а затем нехотя добавил: – Он слишком много болтал. Особенно если у него что-то выгорало. А уж, обзаведись он деньгами, об этом половина работников склада знали бы в тот же день. Так что я попытаюсь выяснить, с кем он тесно общался, возможно, мы еще сумеем выйти на заказчика. А вот откуда у тебя такие сведения?