Незаменимый вор

— В Останкино? У нас? — женщина подбоченилась гордо и наставила на Христофора локоток. — Так ведь получали вы! Рясу одну, форму эсэсовскую, два комплекта, костюм зайчика…

— Получали, — смиренно подтвердил Христофор. — Спасибо вам большое. А теперь нужно платье подвенечное, сорок четвертый, третий рост.

— А платья теперь нету! Я вчера еще вашим объяснила: сразу надо было заказывать!

— Но ведь мы же оплатим! — внушал Христофор. — Только скажите, сколько кому… а сколько — вам.

— Вообще-то, платья подвенечного мало оставалось…

— Так нам всего одно и нужно!

— Ишь, ты! Одно! — видно было, что Вахрамеевна готова сдаться, но не сразу, а постепенно, бастион за бастионом. — Надолго-то мы и одного не даем…

— На денек ведь только…

— И за денек можно устряпать… Взяли моду — как победят, так давай шампанское пить. А на костюме — пятна!

— Да, может, мы еще проиграем!

— Тогда и вовсе беспробудно. Бывает, реквизитом закусывают…

Христофор бросился на решительный штурм:

— Я л и ч н о отвечаю за сохранность, — сказал он интимным голосом.

— Ох! Ну хорошо… — в окошке последнего бастиона показался белый, вышитый петухами, флаг, — завтра приезжай в Останкино с утра…

Но Гонзо не знал жалости к побежденным.

— Почему же завтра?! — протрубил он. — Давайте — сегодня!

— Вьюноша! — простонала Вахрамеевна, — я не могу сегодня! Я с е г о д н я еще не обедала!

— Нон проблем, мадам! — Христофор навалился на ее теплое плечо. — Я же вас и пообедаю!

— Вот змей-мальчишка! — Вахрамеевна легонько оттаскала Гонзо за чуб, но улыбнулась снисходительно. — А, ладно! Поехали…

В коридоре к Христофору подошел его первый и пока единственный знакомый КВН-щик — тот самый шафер.

— Еду за платьем, — на ходу бросил Гонзо, опережая его вопрос.

— Благодетель! — возликовал шафер. — Сколько?

— Потом, потом! — Гонзо опасливо покосился на Вахрамеевну, но она была занята разговором с кем-то из служителей МДМ.

— Кстати, чуть не забыл!… — спохватился вдруг Христофор. — Часов в пять — в шесть сюда приедут разные кандидаты в депутаты разводить свои дебаты…

— Да знаю я! — поморщился КВН-щик. — Посадили нам на шею…

— В каком смысле — на шею?

— В прямом! Накладка у них там вышла. По техническим причинам дебаты отложили — начало не в шесть, а в восемь.

— Ай-яй-яй! В восемь!… Ну и что?

— А то, что ровно в семь на дежурство по городу заступает новое правительство Москвы! То самое, которое действует всегда одинаково: поджигает Белый Дом и запрещает политические митинги. Вы что, не в курсе?

— Правда! Правда! Как я мог забыть! Так дебаты отменят, что ли?

Шафер посмотрел на Гонзо с изумлением.

— Кто же их отменит? Они стоят в программе. Сегодня в полночь эфир…

Христофор потряс головой.

— Что-то я замотался совсем, никак не соображу. Что кандидатам-то делать?

— Вот эту самую проблему и сгрузили на нашу команду, прикинь! — расхохотался КВН-щик. — Говорят, генеральный звонил главному, а главный — барину… Мы так решили: раз политические митинги запрещены, устроим митинг п о э т и ч е с к и й. Пускай эти кандидаты стишки читают, кто какие может. Кто лучше прочитает, тот больше избирателей у других и сманит. А победителя определим по числу звонков. Справедливо?

— Справедливость — это самое главное! — поддержал Христофор. — Поэтому давайте так: я вам достаю платье, а вы кандидату Кучке пишете такое стихотворение, чтобы у него телефон от звонков раскалился. И никакой политики! Идет?

Шафер задумался на минуту, потом хмыкнул.

— Идет! Что ему сказать?

— Скажите так: "Батюшка боярин! Это стихотворение передает вам Христофор Гонзо и просит милость вашу не кочевряжиться, а прочитать его, как следует! "

Глава 19

Самым тихим и уютным местом в Останкино является пресс-бар. Все остальное напоминает сумасшедший дом во время генеральной уборки. В коридорах, длинных, как жизнь героя телесериала, происходит перманентный ремонт. Постоянно приходится идти в обход, соседним коридором, что на полтора километра длиннее. На лестничных площадках толпятся нервно курящие женщины, и среди них обязательно попадется одна, с ног до головы увешанная самыми неожиданными предметами: баян на одном плече, санитарная сумка с крестом — на другом, в руке ведро, наполненное химической посудой, на шее — боксерские перчатки, подмышкой — винтовка. Если попытаться хоть немного разгрузить такую даму, она завизжит, станет отбиваться ногами и кричать, что вы лишаете ее законного заработка. Это реквизитор. Она давно уже опаздывает на съемку в студию номер N, и от этого сигарета мелко дрожит в ее исколотых реквизитом пальцах. Есть и другие. Они ничего не несут на плечах и не курят на площадках. С высокомерным видом они входят в лифт и поднимаются в верхние этажи власти. Там они входят в высокие кабинеты, густо заплетенные тенистыми интригами и, дойдя до высших начальников, входят к ним с предложениями по кадровым перестановкам. Остальные обитатели Останкино просто толкутся у окошек коммерческих киосков, покупая пиво, сигареты, модные журналы и развесной фарш.