Незапертая дверь

Катя открыла коробочку, в ней лежало кольцо. Хорошее кольцо, из белого золота, как она любила, с небольшим, но чистым бриллиантом. Неброское и непафосное – словом, такое, как надо.

Повертев коробочку, Катя кольцо не примерила и положила обратно.

– И что? – пренебрежительно фыркнула она. – Что дальше?

– Как – что дальше? – Чемоданов окончательно растерялся. – А дальше, – голос его стал хриплым, – а дальше я зову тебя замуж. Или приглашаю! Или так не говорят? – совсем потерялся он.

– «Или, или», – передразнила его она. – Вы только подумайте – он приглашает! Надо же, а! – с презрением фыркнула Катя.

Да, неожиданно…

И что-то совсем нет радости. Или просто злость еще не прошла?

Катя не была отходчивой, это правда. И разобидеться вот так, сразу, не умела. Верка умела, а Катя нет. Верка вообще не помнила зла – счастливое устройство организма. А у Кати все откладывалось, как жировые запасы, а потом, когда надо или не надо, всплывало.

– Замуж, Чемоданов, не приглашают. Приглашают в гости. А замуж зовут!

Чемоданов почему-то обрадовался:

– А, ну, значит, зову! Кать, у меня это в первый раз! Опыта нет, извини.

«Не в опыте дело, а в мозгах, – подумала Катя – болван ты, Саквояж, непробиваемый. Все тебе как с гуся вода. Отправлю тебя сейчас, может, что-то дойдет! Только вот хватит ли смелости отправить?»

Смелости не хватило. Чемоданов, резво скинув куртку и ботинки, пошел в ванную вымыть руки и очень довольный уселся за стол.

«Ну что за человек? – глядя на него, возмущенно думала Катя. – Сияет, как начищенный самовар. А у меня все бурлит. Как все просто – пришел, вручил кольцо и прощен! Готов вести под венец! Надо же, осчастливил! А вот как пошлю его! Полетят клочки по закоулочкам! Выскажусь и выпру за дверь. Не ущемлю свое самолюбие, не откажу себе в удовольствии. Зачем я сама себе вру? Я же взрослая девочка.

Ведь он хороший, этот Чемоданов. Нет, правда, хороший! Надежный, спокойный, ответственный. Только моментами непробиваемый, неуязвимый, как глыба льда. Потому что бывший военный? Непробиваемый такой балбес, толстошкурый тугодум. Плюс с юмором у него не очень. Но ведь это не самый большой недостаток?

Он хороший, мой Саквояж. Честный и правильный. И досталось ему ого-го! Был ранен, но тщательно это скрывает. Хочет казаться таким мачо-мачо, таким бесстрашным и сильным героем, неуязвимым смельчаком, вечным победителем. А на деле растерянный мальчик».

Нет, она его не прогонит. Немного помучает, потерзает, а потом пожалеет. Или она не женщина? Но не упадет спелым яблочком прямо в руки, не жди! Может, что-то поймет?

Упала. В ту же самую новогоднюю ночь и упала. С радостью, надо сказать, и с наслаждением.

Чемоданов уже засыпал, а Катя, удобно устроившись на его сильной, широкой груди, думала о том, какая она счастливая.

Вдруг вспомнила. Всплыли из глубин сознания обиды. Растормошила его, почти уснувшего, и, наклонившись над ним, позвала:

– Послушай, Чемоданов!

Он недовольно скривился:

– Кать, я же сплю!

– Проснись! – суровым голосом приказала она. – Всего один вопрос, Чемоданов! Один, но очень важный!

Чемоданов громко вздохнул:

– Ну спрашивай.

– Почему сегодня? Почему именно сегодня? В честь, так сказать, праздничка? Чтобы не сидеть сычом одному? Или совесть замучила? Нет, ты ответь! – И она с силой затрясла его за плечо.

Чемоданов широко зевнул.

– При чем тут праздник, Кать? И при чем тут сычом? Ты же знаешь, к одиночеству я привык, и оно меня не пугает. А кстати, почему меня должна была замучить совесть? Разве я в чем-то провинился? – он недоуменно хлопал глазами. – Просто я все закончил, Кать. Дом закончил, все мелочи исправил. Мебель расставил, даже белье постелил! Ну чтобы ты зашла и ахнула. Только кастрюли не купил, – расстроенно добавил он. – Это уж ты сама, ладно? Ни черта я в них не понимаю, если честно. Пошел, посмотрел и расстроился – такое покрытие, сякое, двухслойные, трехслойные, антипригарные, керамические, с инкапсулированным дном, медные, алюминиевые. Ой, блин! Вот честно – я растерялся!

– Кастрюли? – тихо переспросила Катя. – Ты, Чемоданов, не купил кастрюли? – интонация была угрожающей.

– Не, не купил. Сама купишь. Жену, Кать, надо приводить в собственный дом. В готовый собственный дом. И чтобы все, понимаешь, чтобы все там было… В общем, ты меня поняла. А торопиться не хотелось и напортачить не хотелось, ты же знаешь, какой я придирчивый зануда! Хотел к ноябрьским, но не успел… А к Новому году успел! – И Чемоданов счастливо засмеялся. – Так что завтра, Кать, поедем на место. Домой. И кстати, кольцо подошло или ты не померила?

– Подошло, – откинувшись на подушку, тихо ответила Катя, – спасибо. Очень красиво, правда.

Чемоданов довольно кивнул, громко зевнул, потянулся и перевернулся на другой бок.

Катя молчала. Кастрюли. Она страдала, а он искал кастрюли. К ноябрьским он не успел! Боже, и за такого вот идиота я собралась замуж? Может, стоит подумать? И все тихой сапой, без обсуждений и объяснений. Нет, он дурак, но и я дура – напридумывала черт-те чего и страдала! Выходит, мы пара.

Вдруг вспомнила и хлопнула Чемоданова по спине: