Незавершенная месть. Среди безумия

– Я займусь ею немедленно по прибытии. Не беспокойтесь, мы ее подлечим.

– Еще раз большое спасибо.

– Как только я услыхала ваш голос, Мейси, то сразу подумала: она звонит либо насчет миссис Бил, либо насчет Энтони Лоуренса.

– Вам есть что еще сказать по поводу доктора Лоуренса?

Голос Элсбет Мастерс звучал рассеянно, как будто ее что-то отвлекло.

– Я ведь говорила, что он впервые за много лет дал о себе знать?

– Да.

– Собственно, никакой интриги. Доктор Лоуренс пишет книгу о влиянии нервно-паралитических и других летучих отравляющих веществ на человеческую психику. Естественно, он опирается на исследования, в том числе на те, которые мы вместе проводили в прежние годы, поэтому и попросил разрешения повторно использовать часть материала из научных работ, выполненных нами в соавторстве.

– Ясно. Он не волновался, что вы можете опубликовать эти материалы первой?

– Он может быть совершенно спокоен, – засмеялась Мастерс. – Все мое научное наследие – это работа с пациентами. Если я и предоставляла теоретические материалы на конференциях, то ради всеобщей пользы. Ой, у меня совсем мало времени, – спохватилась она. – Так о чем я? Ах да. Эта сфера исследований очень переменчива. В будущем нас станут нещадно критиковать, и, как ни больно мне об этом говорить, все уже созданные научные работы, посвященные так называемым неврозам военного времени и боевым посттравматическим синдромам, необъективны в силу причастности к политике.

– Даже если у автора такое громкое имя, как у доктора Лоуренса? Когда я с ним работала, у меня сложилось впечатление, что он один из лучших специалистов в своей области.

– Он был и остается одним из лучших. Однако когда человек посвящает жизнь работе, а большая часть этой жизни уже позади, он начинает задумываться, как бы сделать так, чтобы слава о нем осталась в веках.

– Понимаю.

– По большому счету, смерть есть смерть, и тут ничего не попишешь, а сейчас я должна прервать наш разговор. Мистер Бил, случайно, не рядом с вами? Если можно, дайте ему трубку, я хотела бы кое-что сказать.

Билли только что вошел в комнату. Мейси протянула трубку и одними губами произнесла: «Доктор Мастерс». Когда он взял трубку и стал внимательно слушать, Мейси приблизилась к окну, возле которого на столе была расстелена карта. Она оглянулась на своего помощника, и ей показалось, будто морщинки вокруг глаз Билли разглаживаются.

– Не знаю, как и благодарить вас, доктор Мастерс, – растроганно произнес он, потер лоб, пряча слезы, затем попрощался и нажал на рычаг отбоя.

– Дело почти сделано, – улыбнулась Мейси.

– Мисс Доббс, я уж боялся, Дорин застрянет в этом Уичетт-Хилле навечно, правда-правда. – Билли подал Мейси чашку чая. – Я так вам благодарен, так благодарен…

– Не стоит, Билли, лучше раздобудьте адрес и телефон «Приюта для подкидышей». Говорите, он где-то в Суррее?

Десять минут спустя Мейси уже звонила доктору Ригби в «Приют для подкидышей», переехавший в Редхилл. Они договорились, что Мейси приедет туда завтра в девять утра.

Мейси настояла, чтобы Билли отправился домой пораньше. И хотя по ее рекомендации Дорин должны были перевести в другое учреждение, где с пациентами обращались более гуманно, психиатрическая лечебница оставалась психиатрической лечебницей. Мейси доверяла своей интуиции и надеялась, что в Клифтонской больнице дела Дорин пойдут на лад, что та постепенно выплывет из глубин депрессии, выздоровеет и вернется к нормальной жизни.

Мейси уложила две папки с документами в старенький кожаный портфель, надела темно-синее пальто, шляпку-клош, перчатки и набросила на плечи бледно-голубой кашемировый палантин, легкий и очень теплый. Палантин был подарком Присциллы – подруга вручила его, когда Мейси приезжала во Францию.

Напоследок оглядев помещение, Мейси выключила свет, заперла дверь и вышла на улицу. Грязный желтовато-коричневый смог моментально окутал ее в зимнем сумраке по пути к «Эм-Джи», густой туман эхом отражал стук каблучков по мостовой, создавая впечатление, будто кто-то идет за ней следом. Прежде этот звук мог бы напугать Мейси, она остановилась бы, прислушалась и даже окликнула бы: «Эй, кто здесь?», однако сейчас Мейси чувствовала себя более уверенно: она знала эти улицы, знала всех лавочников, а в случае опасности всегда могла забежать в пивную «Принц Уэльский», где кто-нибудь непременно бы пришел ей на выручку.