Незавершенная месть. Среди безумия

– Сказать откровенно, я не вижу в этом необходимости. Скорее, наоборот, я пытался найти признаки, которые опровергали бы диагноз, потому что первой моей мыслью при виде этих собак было: «Черт, их же отравили газом!» Потом я взял себя в руки и начал искать иные причины, ведь никто не стал бы травить бедных невинных тварей, да и как бы злоумышленник проник сюда? – Ходжес вздохнул. – Однако правда заключается в том, что я знаю: собаки погибли от отравления хлор-газом, и, хотя можно провести соответствующую экспертизу, в результатах я уверен заранее.

Мейси кивнула:

– Вы правы, прежде чем сделать заключение, нужна экспертиза.

– Да кто бы совершил такой чудовищный поступок? Какой безумец наказал бы ни в чем не повинное животное оружием войны, притом особо ужасным? Наш приют – место, где брошенные собаки и кошки обретают временное убежище, а затем, как мы все рассчитываем, и хороший дом. – Ходжес задумался, обводя взглядом распластанный на операционном столе труп пса. – Огромное количество собак используется на военной службе, и это очень печально. Немало их участвовало и в войне – доставляли ценные сведения, перевязочные пакеты, работали в патруле и в целом поднимали боевой дух солдат. Я бы лично разобрался с тем, кто совершил это преступление!

Лицо ветеринара выражало боль, вокруг глаз собрались морщинки. Мейси коснулась его рукава.

– Не волнуйтесь, я найду преступника. Пожалуйста, постарайтесь, чтобы новость об этих смертях не вышла за пределы приюта, и проведите экспертизу. Надеюсь, вы не будете против, если я попрошу вас пока что подобрать другой диагноз, дающий сходные симптомы.

– Да, я понимаю, о чем вы. Видимо, придется заявить в полицию, – сказал Ходжес, укрывая труп животного пеленкой.

– Я сама проинформирую полицию, мистер Ходжес. Обычно я работаю частным образом, но в настоящий момент сотрудничаю со Скотленд-Ярдом. – Мейси достала из кармана визитную карточку и протянула ее ветеринару. – Можете связаться со мной по этому телефону, если у вас возникнут еще какие-нибудь интересные соображения, ну а если не застанете меня в конторе, шлите открытку или телеграмму на мой адрес. И прошу, помните: инцидент необходимо сохранить в тайне.

Постукивая ребром визитной карточки о стол, Ходжес посмотрел в глаза Мейси.

– Если кто-то умертвил таким способом животное, то в следующий раз способен сделать то же самое с людьми, верно?

– Очень надеюсь, что до этого не дойдет. Скотленд-Ярд привлечет к расследованию лучших детективов. Они обязательно побеседуют с вами после того, как я представлю рапорт. – Мейси повернулась к выходу. – Пожалуйста, не рассказывайте никому о своих подозрениях. В Лондоне и в лучшие времена было небезопасно, не стоит усугублять риск.

– Не беспокойтесь, я буду держать рот на замке.

– Ну и запахи в этом приюте, – заметил Билли, когда они вышли.

– Люди в нем занимаются благородным делом, стараются, как могут.

– А по мне, чудно́ это, мисс, когда в стране столько ртов недоедает, заботиться о котах да собаках.

Они шли по улице к машине Мейси, защищенные от стужи и ветра теплой одеждой: пальто, шарфами и головными уборами.

– Согласна, так может показаться со стороны… – Мейси собиралась развить мысль, но одернула себя. Она хотела сказать, что проявление заботы о тварях божьих и любви ко всему живому вообще – особенно когда сам испытываешь нужду, – помогает сохранять собственное достоинство, не терять уважения к себе, что нередко происходит в тяжелые времена, однако она понимала, что сейчас подобные рассуждения неуместны, тем более в обществе человека, который ежедневно добирается на работу из лондонских трущоб и едва сводит концы с концами. – Думаю, люди, которые добры к животным, склонны проявлять больше сочувствия и к своим собратьям.

– Только это ничего нам не дает насчет убивца собак, так ведь?

– Так, Билли.

– Вы, помнится, говорили, что в каждом преступнике сидит жертва, но мне, уж извините, как-то трудно это переварить.

Мейси понимающе кивнула:

– Во время работы с доктором Бланшем я всего раз или два встречала законченных негодяев. У них и во взгляде что-то особое… Они словно инвалиды от рождения, как будто явились с этим пороком на свет, а не стали такими.

– Мисс, у меня от ваших слов прямо мурашки по коже.

– И не только у вас. Скажу больше: черную натуру не переделать, не исправить.

– А как же все остальные, что творят ужасные вещи, – у них, выходит, натура не черная? Что их толкнуло на скользкую дорожку?

Мейси вновь пожала плечами и на секунду остановилась.

– В каждом случае все по-разному, но если смотреть в корень, мне кажется, дело… во внимании. Люди не чувствуют, что они нужны, не ощущают себя полноправными личностями. Чаще всего они просто невидимы. Впрочем, это лишь мое мнение, а не истина в последней инстанции. – Мейси нетерпеливо топнула. – Идемте же, а то совсем замерзнем.