Незавершенная месть. Среди безумия

Мейси оглядела геронсдинцев, мужчин и женщин, которые прислушивались к разговору, и – делать нечего – направилась к черному входу в гостиницу. Нагнув голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, Мейси поневоле покосилась назад. Женщины расходились, но мужчины, наоборот, стали тесным кружком. Не сводя глаз с пепелища, с отвратительных мокрых головешек, они приглушенными голосами обсуждали пожар.

* * *

В комнате, смежной с кухней, стены были оклеены обоями с цветочным рисунком и обшиты белыми деревянными панелями. Там-то Мэри и приготовила для Мейси горячую ванну, положила на стул два белоснежных полотенца, еще пахнущих, после сушки во дворе, сладким сентябрьским ветерком. На комоде Мэри оставила отутюженную фланелевую ночную сорочку и домашний халат. Перед тем как начать раздеваться, Мейси поймала собственное отражение в овальном зеркале, что висело, вероятно, на месте картины. Лицо как у трубочиста, волосы прилипли к щекам, глаза красные от дыма и жара. Пижама и пеньюар так пострадали от искр, что не подлежат починке. Со вздохом Мейси разделась, погрузилась в воду и протянула руку за куском зеленого хозяйственного мыла, что лежал на полотенцах.

Сарай подожгли специально, в этом нет никаких сомнений. Но вот почему Фред и слышать не хочет о человеке, которого Мейси заметила в темноте? Почему не вызвал пожарных? Набатный колокол наверняка разбудил жителей соседней деревни, дал понять, что в Геронсдине что-то стряслось. Почему оттуда никто не пришел на подмогу? В записях Джеймса Комптона сказано, что вот уже несколько лет Геронсдин страдает от пожаров; может, жители соседних деревень к этому привыкли, перестали обращать внимание на чужую беду? Или их помощь, раз предложенная, была отвергнута?

Об этом размышляла Мейси, смывая сажу и пот. Сокрушалась о поломанных ногтях и сбитых костяшках пальцев. Ох и пришлось ей побегать с полными ведрами, пока не подоспели деревенские жители! Из головы не шли эти люди, молчаливые, с серыми от пепла лицами. Мейси опустила веки, воспроизвела в памяти их поведение, а главное, выражение глаз. Геронсдинцы не удивились пожару, ни на мгновение не испытали шок. Другая эмоция охватила их, эмоция, с которой Мейси почти привыкла сталкиваться в Геронсдине. Страх. Но не только он. Кроме страха, были покорность и смирение. Казалось, эти люди ждали пожара, причем именно нынче.

Глава 8

Завтрак прошел в тишине. Остальные гости постарались разъехаться пораньше. Желание убраться с места ночного происшествия оказалось сильнее любопытства. Мейси прекрасно понимала: люди напуганы общим настроением в деревне, природой «несчастного случая» – хоть и не отдают себе отчета в причине страхов. Сама же она съела яичницу с беконом, приготовленную Мэри, и успокоилась только тогда, когда намазала конфитюром очередной гренок и налила себе очередную чашку чаю. А еще Мейси выжидала. Она хотела снова поговорить с Фредом Йоменом, измерить, если получится, глубину его молчания насчет поджогов. Фред возился в погребке, переставлял пивные бочонки, бурчал себе под нос, идя к барной стойке – готовился к открытию.

– Доброе утро, Фред! – крикнула Мейси.

Подбитые гвоздями башмаки затопали по плиточному полу в сторону гостиной для постояльцев.

– Доброе утро, мисс Доббс. А вы будто и не тушили ночью пожар – вон какая свежая, румяная. Видно, вам удалось выспаться, даром что ребята ведрами да швабрами громыхали.

Мейси промокнула уголки губ салфеткой.

– Горячая ванна творит чудеса, Фред, – сказала она, качнув головой. – Стоило мне лечь, я заснула, и спала как сурок. – Мейси выдержала паузу. – Большой ущерб, да?

– Могло быть хуже, если бы вы тревогу не подняли. Я не возьму с вас денег за постой, мисс Доббс.

Подумав несколько секунд, Мейси не стала противиться. Похоже, для хозяина гостиницы это единственный способ выразить ей благодарность не на словах, а на деле. Глупо отказываться от такого предложения.

– Спасибо, Фред, вы очень добры.

– Не за что, мисс Доббс.

Фред продолжал полировать фланелью дубовую барную стойку. За века воздействия пчелиного воска древесина приобрела роскошный красновато-коричневый оттенок и благородный блеск.

– Может, вам это и не понравится, Фред, а я все-таки скажу, – начала Мейси, беря заварочный чайник. – Допустим, эти пожары – просто череда случайностей, но тогда невезение посещает Геронсдин с подозрительной частотой. Кто-то мне говорил – не вы ли? – что в прошлом году сгорела оранжерея четы Смит.

Хозяин гостиницы пожал плечами.

– Не Смит, а Уайт, – поправил он. Зрачки расширились, взор затуманился, будто Фред смотрел на пламя пожара. – И не оранжерея, а обычная теплица. – Фред поднял глаза, стряхнул видение. – По-моему, у нас ничуть не больше возгораний, чем в других деревнях. Не понимаю, к чему об этом толковать.

– А мне вот известно, что последние примерно лет десять в Геронсдине что ни осень, то пожар, – сказала Мейси. Поднесла чашку к губам, но пить не стала. – А то и не один.

Фред облокотился о барную стойку, качнул головой: