Незавидная невеста

— Что-то я ничего не слышала о его прорыве, — пожала я плечами. — Допустим, папа его совершил, а потом известил об этом вас и Магическую Коллегию. Но его заслуги все еще не признали, хотя его открытие, по вашим словам, величайшее в истории Арондела.

— Вы правы, Агата! Делу так и не был дан ход, потому что в Коллегии о письме вашего отца никто и никогда не слышал.

— Но как же так? Выходит, его просто-напросто выкинули? — спросила я, подумав, что не удивлюсь, если его сожгли, даже не читая.

— Оно пропало, — возвестил Уффорд, — и я так и не смог его найти. В ту пору Магическую Коллегию курировал лорд Браммер…

На это я открыла рот. А затем закрыла.

— Ах вот как! — все же не удержалась от возгласа. — Значит, лорд Браммер?! — и мое сердце заколотилось быстрее, потому что…

Потому что это был еще один злейший дядин враг.

Маклаханы и Браммеры — эти семьи всегда держались вместе. Их взлеты и падения были связаны, но… Как это могло касаться моего отца?

Казалось бы, две совершенно разные истории — мой дядя, обвиненный в заговоре против Стенвеев, и папа, которого еще за несколько лет до этого за своенравие исключили из магического сообщества столицы.

Они были далеко друг от друга, как… Как солнце и луна.

Разве тут можно провести параллели?

— Когда я пришел к Браммеру, он сделал вид, что понятия не имеет, о каком письме идет речь, — продолжал Уффорд, — хотя у меня были доказательства, что послание ему все-таки доставили. Браммер знал, что Норману Дорсетту удалось открыть Грань неподалеку от острова Хокк, но он почему-то решил это утаить.

Я все еще не могла поверить в услышанное.

— Папа открыл Грань? — переспросила у магистра. — Вы в этом уверены?

— В своем письме Норман утверждал, что сделал это несколько раз. Кроме того, ему удалось не только распахнуть Грань, но и удерживать стабильный проход в течение нескольких часов. Агата, я знаю, что он собирался отправиться в другой мир, Норман написал мне об этом в своем письме! Но он все еще колебался, так как не знал, что его там ждет. В конце он все же оставил приписку, что собирается попробовать… И еще, что на всякий случай он оставляет записи с расчетами и полным описанием своего эксперимента в тетрадях.

— Ах вот как! — в который раз пробормотала я. — Значит, папа шагнул за Грань и оставил записи в своих тетрадях!..

— Я уверен, что Норман Дорсетт ушел за Грань, — покивал Уффорд.

— Но если это так… — Я все еще не спешила ему верить. — Нет же, мы с мамой ничего не знали! Это был обычный день. Такой же, как всегда. Папа попрощался, сказав, что скоро вернется, а потом он отправился на пристань, где его поджидал Томас Хачкинсон.

— Наверное, Норман не хотел, чтобы вы его отговаривали, — пожал плечами магистр. — Когда ученого обуревает страсть к неизведанному…

— У вас есть семья? — перебила я, на что Уффорд покачал головой. — Вот видите, вы и понятия не имеете!.. А у моего отца семья была! Жена, которую он буквально носил на руках, и мы с братом. Он не мог… Вернее, он бы не стал так рисковать! По крайней мере, не предупредив нас заранее о своем эксперименте.

— В первую очередь, ваш отец был ученым, — отозвался Уффорд, — и я уверен, он это сделал. Ушел за Грань, Агата! К тому же я думаю, что Норман все еще жив. Сейчас он в другом мире, но по какой-то причине не может найти дорогу назад.

— Фантастическое предположение, — похвалила я магистра. — Но почему же вы не предположили его раньше? Ведь вы были на Хокке, видели меня, знали об Оливере. Почему вы нам не сообщили?!

Он замялся.

— Потому что я чувствовал, что если я это сделаю, мне придется пойти и дальше, — наконец, признался мне Уффорд. — Если я дам вам с братом надежду, то мне нужно будет принять дальнейшее участие в вашей судьбе. Но я не был готов… Не мог взять на себя ответственность за детей Нормана! Такая жизнь не для меня, — покачал он головой. — Да и какой из меня опекун?! Я постоянно в разъездах, меня интересуют дела и материи, далекие от мирских… Но я все равно приехал на Хокк, чтобы лично убедиться, что в приюте за вами хорошо присматривают.

— О да, за нами хорошо присматривали! — отозвалась я, вспомнив, как умирал Олли. — Молитвами Сестер, как видите, мы выросли и все еще живы.

— Вижу, — отозвался он, не уловив моего сарказма.

А затем спросил меня о том, что, подозреваю, и было истинной целью его посещения острова.

Нет, Уффорд приезжал вовсе не для того, чтобы ловить бабочек в Черных Скалах или же убедиться в том, что с детьми его «старого друга» все в полном порядке!

— Агата, быть может, вы знаете, что стало с книгами и рабочими материалами вашего отца? Тогда, шесть лет назад, я у вас не спрашивал…

— Вы ведь приезжали именно из-за этого? — не удержалась я. — Да-да, из-за папиных тетрадей с описанием его экспериментов с Гранью, а вовсе не из-за бабочек Севера! Заодно посмотрели и на меня с Олли, но решили, что дети все равно ничего не знают…

На это Уффорд поджал и так тонкие губы, но отвечать не спешил.